– Мы в порядке, – сказала я. – Ну, на самом деле в последнее время у нас были трудности. Ничего катастрофического, но у нас были проблемы.
– Проблемы можно решить, – сказал он. – Может, если бы твоя мать понимала это…
– Я понимаю. Я тоже так думаю, – сказала я. – Но я звоню по другому поводу.
– Значит, это мой желудок, – прямо сказал он.
– Нет. Ну, отчасти. – Я думала об этом все утро, но представляла, что разговор пойдет намного легче. – Папа, я знаю, что ты не хочешь, чтобы я беспокоилась о твоем здоровье, но я – твоя дочь. Я буду беспокоиться. И чем больше ты будешь скрывать от меня происходящее, тем больше я буду беспокоиться.
– Понимаю.
Я ждала, что он еще что-нибудь скажет. И через минуту он сказал:
– Боюсь, я не думал об этом в таком разрезе. Вы с Ником так заняты, я не хотел отнимать у вас время.
– Я хочу, чтобы ты отнимал у меня время, – сказала я, и мои глаза вдруг наполнились слезами. – Именно это я пытаюсь сказать тебе. То, что пыталась сказать тебе уже много лет, хотя, возможно, была недостаточно откровенна. Я знаю, что ты закрытый человек.
– Я не такой, – запротестовал он.
– Ты – такой. Все нормально. Я не прошу тебя быть другим. Я не хочу тащить тебя к семейному психотерапевту и не хочу, чтобы ты рассказывал мне все свои секреты. Я просто хочу, чтобы ты звонил мне иногда…
– Я звоню, – сказал он.
– Нет, папа, – спокойно возразила я. – Ты не звонишь. Даже в день рождения детей. И я знаю, что в прошлом году Санджей звонил тебе, чтобы напомнить о моем дне рождения.
– Хм-м.
Я промокнула уголки глаз.
– Я знаю, что тебе нравится твоя жизнь во Флориде. Я рада, что вы с Анитой счастливы. Но было бы приятно, если бы ты как-нибудь пригласил нас к себе. Или же приехал сюда. Да все, что угодно, мы могли бы даже общаться по видеочату, тогда дети могли бы узнать тебя чуть лучше. – Слезы капали на стол. – То есть я могла бы узнать тебя лучше.
– Пенелопа, – хрипло произнес он.
Я шмыгнула носом.
– Я здесь, папа.
Он долго молчал, а потом сказал:
– В ближайшие пару месяцев мне будет нелегко, я начинаю лечение. Операция назначена на следующий месяц.
– Я знаю.
– Не уверен, смогу ли я куда-то поехать или принять гостей.
– Я понимаю.
– Но, пожалуй, я смогу звонить тебе почаще.
– Было бы здорово, – прошептала я, потому что мне стало трудно говорить.
– И, пожалуй, когда ты будешь звонить, я буду перезванивать тебе быстрее.
Теперь я замолчала, потому что по-настоящему плакала. Когда я наконец справилась со слезами, я сказала:
– Спасибо тебе.
– Нет, niña, – сказал он. – Спасибо тебе.
* * *
Когда я пришла домой с работы, Санджей сидел на крыльце. Я собиралась рассказать ему об отце, но, бросив взгляд на его напряженное лицо, спросила:
– Тебя приняли на работу?
Санджей расплылся в улыбке:
– Меня приняли на работу.
На этот раз мне не пришлось выдавливать из себя улыбку. Протянув руки, я обняла его.
– Я так рада за тебя.
Слегка отстранившись, он удивленно посмотрел на меня.
– Правда? Ты не хочешь узнать о зарплате или о графике?
– Ну, да, безусловно. Но, по-моему, ты рад, ведь так?
– Рад, – сказал он. – Я думаю, мне там понравится, приятно чувствовать, что ты нужен.
– Тогда этого достаточно.
Он посмотрел на меня скептически.
– Зарплата так себе, – признался он. – Но, вероятно, я смогу немного выторговать, и потом, так себе – лучше, чем от случая к случаю.
– Согласна.
– У меня будет ежегодный трехнедельный отпуск, что гораздо больше, чем я ожидал.
– Это действительно здорово. А как насчет графика? – спросила я.
– Такой же, как у тебя, хотя, если верить Брайану, на дом работу брать не придется.
– Счастливчик, – сказала я, но беззлобно, именно так я и думала.
Он посмотрел на меня.
– Я понимаю, что нам будет сложнее отвозить и забирать детей, но мы придумаем что-нибудь с приходящей няней или отдадим их в группу продленного дня в школе. А в последнюю неделю августа, когда они не будут ходить в лагерь, я останусь дома.
– Ты все продумал. – В моем голосе слышалось восхищение, потому что я была восхищена. Обычно Санджей не любил строить планы, но, может быть, эта перспектива раскрыла в нем некие скрытые организационные способности, которые он еще не подключал.
– Я думал об этом все время после того, как отправил резюме.
– Я горжусь тобой. Но…
Он знал, о чем я думаю.
– Прекрати беспокоиться о моих литературных опусах, Пенни. У меня было на это почти шесть лет, и мы оба знаем, что не сложилось. Теперь нужно сделать верный шаг. Может быть, дефицит времени поможет мне быстрее написать книгу.
Я надеялась, что это правда.
– Когда ты приступаешь?
– Через две недели. – Его глаза сияли.
– В чем дело? – спросила я.
– Мое непроницаемое лицо снова выдало меня? – В детстве, как рассказала мне однажды Рия, Санджей заблевал всю лужайку перед домом через несколько минут после того, как украл у соседа игрушку. Я же поняла, что он хочет бросить медицинскую школу с того самого дня, когда он отправил по почте чек для оплаты обучения.
Поэтому я удивилась, как ему удалось раньше не рассказать мне о Кристине.
– Ты – открытая книга, напечатанная крупным шрифтом.
– Черт побери, – сказал он, притворяясь обиженным. – Я хотел спросить, не станешь ли ты возражать, если я, прежде чем выйти на работу, съезжу в Нью-Йорк. Мы с Малколмом переписывались по электронной почте. Они с Джоан на следующей неделе уезжают в Лондон, и я мог бы остановиться у них. Я не планировал ехать так скоро и даже не знаю, успею ли я закончить книгу, но мне кажется, что я должен воспользоваться возможностью и попытаться встретиться с агентами, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Нам придется нанять няню, поскольку на той неделе лагерь работать не будет. Но я поеду на машине, а не полечу, значит, дорога отсюда до дома Малколма обойдется мне в сущие гроши.
Я кивнула.
– Ты должен поехать.
– Правда?
– Правда.
Он поцеловал меня в макушку, а потом сказал:
– Спасибо тебе, Пенни. Мне кажется, что у меня наконец все складывается, и это оттого, что ты подтолкнула меня. Прости, что тебе пришлось это сделать, но я рад, что так получилось.
