Пока я глазела на витрины, Санджей тоже не выходил у меня из головы. То, что мы занимались любовью, возможно, было лишь случайностью. Стоит нам вернуться домой, и мы, скорее всего, вернемся к своему уравновешенному житью без всякого секса.
Я надеялась, что нет. Потому что, несмотря на скоротечность нашей близости, что-то шевельнулось во мне, и будь я проклята, если это не было хотя бы чуть-чуть похоже на желание. Я забыла, какое оживление испытываешь, когда занимаешься любовью, когда ты хочешь и тебя хотят. Потому что, хотя глаза моего мужа были закрыты, как и мои, я понимала, когда я не думаю о Кристине, он тоже не думает.
Я все еще размышляла о Санджее, проходя по парку в нескольких кварталах от квартиры Малколма и Джоан. Было как раз начало пятого, и Санджей ждал меня на выветренной деревянной скамейке. Он был в костюме, и, пока я уклонялась от бегунов и школьников на скутерах, пробираясь к нему через парк, меня захлестнула новая волна желания. Неудивительно, что Кристина увлеклась им. Когда на его лице не было заметно следов повседневных забот, он был невероятно привлекательным.
Увидев меня, он встал и взмахнул рукой. Улыбнувшись, я помахала ему в ответ.
– Это значит, что все прошло хорошо? – спросила я, подойдя к нему.
Наклонившись, он поцеловал меня.
– Все прошло прекрасно.
– Это замечательно, – сказала я, садясь рядом с ним. – Что случилось?
– Ну, у меня есть агент.
Я обняла его.
– Ты – удивительный! Это не Джош? – сказала я, имея в виду одного из тех, с кем его познакомила Алекс.
– Джош сказал, что моя книга перспективна, но он не уверен, что сможет найти нужного редактора, который протолкнет книгу. Но ты помнишь Наоми Голдберг, которой я на всякий случай отправлял запрос?
– Да, – сказала я, и на этот раз я не лгала, я действительно внимательно слушала, когда он говорил мне о ней.
– Она согласна взяться за меня. Ей понравилась книга, и она хочет ознакомить с ней редактора из издательства Йельского университета.
– О боже! Это нешуточное дело, верно? – сказала я. Я немного завидовала ему, ведь он нашел способ сделать то, что мне так и не удалось. Но гордость и радость пересилили всю мою зависть.
Он улыбнулся.
– Кажется, для меня это нешуточное дело. Есть и другие редакторы, которые, по ее мнению, могут заинтересоваться моей книгой.
– Это потрясающе. Надо это отметить, – сказала я.
– Правда? Даже несмотря на то, что это лишь первый шаг?
– Нет, первый шаг ты сделал тогда, когда решил написать эту книгу. Это веха, – сказала я.
Когда мы пешком направились к ресторану неподалеку от парка, я потянулась к телефону. Но, едва опустив руку в сумочку, я вспомнила, что больше не могу позвонить Дженни, чтобы поделиться с ней радостной новостью о Санджее. И, может быть, в этот самый момент это было к лучшему. Потому что вместо того, чтобы отвлекаться на телефон, я взяла Санджея под руку.
– Я правда так рада за тебя, – сказала я ему.
Он окинул меня взглядом.
– Для меня нет ничего важнее, надеюсь, ты это понимаешь.
Я подумала о том, как отговаривала его, когда он хотел написать книгу. Как легко было нечаянно сбиться с пути и заблудиться, вместо того чтобы вернуться на правильную дорогу. Но теперь мы были на верном пути. Я чувствовала это нутром.
– Теперь понимаю, – сказала я.
* * *
В тот вечер, когда я подняла бокал с шампанским за успех своего мужа, я почувствовала себя почти так же, как в прежние времена, правда, не так, как я радовалась, когда его приняли в медицинскую школу, на этот раз его восторг не был притворным, как и мой.
Оживленно болтая о книге и о новом агенте, мы выпили по бокалу, потом по второму. Санджей спросил меня, не хочу ли я заняться литературой, и я рассказала ему об ужине с Алекс и Харуэ. Я дошла до середины, пересказывая ему свой разговор с Рассом насчет сокращенной рабочей недели, когда поняла, что мы наконец разговариваем друг с другом так, как мне давно этого хотелось.
Потом меня будто током ударило – этот разговор был похож на те, которые я обычно вела с Дженни. Невозможно было не задуматься о том, не создало ли ее отсутствие пустоту, которую Санджей хотел заполнить задолго до ее ухода.
И я оказалась лицом к лицу с реальностью того, что проблемы, возникшие в моем браке, имели ко мне гораздо большее отношение, чем я когда-либо думала.
* * *
– Нам нужно позвонить Стиви и Майлзу, – сказала я спустя несколько часов, когда мы вошли в квартиру Малколма и Джоан.
– Ты имеешь в виду, проверить мою мать? – улыбнулся Санджей.
Я засмеялась.
– И это тоже.
– Я все еще поражаюсь, как тебе удалось уговорить ее посидеть с детьми целых четыре дня.
– Удивительно, но легко быть убедительной, когда угрожаешь тем, что не приедешь на Рождество.
Теперь он тоже засмеялся и достал свой телефон, пока я закрывала за нами дверь.
– Привет, мам, – сказал Санджей. – Да. Да. Хорошо. – Он передал мне трубку. – Держи, поговори с детьми.
– Привет, мамочка! – сказал Майлз, когда я прижала трубку к уху. У него был такой взрослый голос. – Когда вы приедете домой?
– Через два дня, родной. Это очень скоро. Как вы там с Пирожком?
Майлз хихикнул, что я интерпретировала как «Мы едим конфеты на завтрак и кекс на обед».
– Вы с папой там веселитесь? – спросил он.
Я посмотрела на растянувшегося на диване Санджея.
– Да, но мы скучаем по вас, ребята.
– Я тоже скучаю по вас.
– Как…
– Вот сопливая Стиви! – прервал меня Майлз.
Послышалось какое-то бормотание. Потом в трубке раздался голос Стиви:
– Мамочка, Майлз – ужасный придурок!
– Следи за своей речью, милая. Я слышу, что твоему брату приходится нелегко, но, надеюсь, он скоро ляжет спать. Вы хорошо ведете себя с Пирожком?
– Она замечательная! – отозвалась Рия, которая, как я теперь поняла, подслушивала.
– Рада слышать вас, – сказала я. – Стиви? Ты еще здесь?
– Да, – сказала моя дочь. – Мамочка, где вы теперь?
– Помнишь Нью-Йорк?
– Да. Но где вы остановились?
– В квартире наших друзей в Бруклине. Не очень далеко от того места, где мы жили, когда ты была маленькой.
Минуту она молчала.
– Мы возвращаемся?
Я засмеялась.
– В Нью-Йорк? Не раньше, чем мамочка выиграет в лотерею.
– Прости, – сказала она.
