– Не стоит извиняться.
Я села рядом с Санджеем на диван. Я как раз начала подсовывать под себя ноги, когда до меня дошло, что у меня на ступнях может быть грязь, что безвозвратно испортит белую обивку. Стеклянное покрытие кофейного столика было нетронутым, и мне не хотелось оставлять на нем отпечатки своих ног, поэтому я свесила их с дивана, что на самом деле было довольно неудобно. От этого я заскучала по своей уютной гостиной с ее исписанным маркером, но удобным диваном и кофейным столиком, который мог выдержать далеко не одну пару ног.
– Но ты говорила, что скучаешь по Нью-Йорку, – сказала Стиви. – Если бы мы вернулись, мы могли бы жить как Элоиза
[15].
В окна лофта мне была видна мерцающая огнями деловая часть Бруклина. В другое время каждый из этих огоньков показался бы мне шансом.
Теперь это были только огни.
– Мы не могли бы жить даже как нянюшка Элоизы, милая, но меня все устраивает. Я не хочу жить в отеле.
– Почему не хочешь?
– Потому что я хочу жить у нас дома. – Встав с дивана, я подошла к окнам. Только что пошел дождь, и сквозь стекло мигающие огни города выглядели расплывчатыми. – Это там, где живешь ты, и папа, и Майлз. Там моя жизнь.
После того как мы разъединились, я посмотрела на Санджея.
– Пойду в душ.
– Хорошо, – сказал он.
– Почему бы тебе не присоединиться ко мне? – сказала я.
Он не пытался скрыть своего удивления.
– Это касается моего списка?
Я покачала головой:
– Нет. Это касается тебя, меня и некоторых труднодоступных мест, которые ты мог бы мне помыть.
Он усмехнулся.
– Тогда ладно.
И снова я занималась любовью со своим мужем – в душе, с включенным светом, никак не меньше. На этот раз все закончилось не так быстро, как началось, нет, это было томно и приятно, и поэтому на следующий день с утра мы повторили то же самое.
* * *
Когда город остался позади и мы с Санджеем начали путь домой, мной овладело ощущение преждевременной утраты. Это были такие чудесные несколько дней, почти как в первые годы после женитьбы, что мне хотелось, чтобы мы задержались здесь подольше, лишь бы продолжилось это волшебство.
– Теперь у нас все по-другому, правда? – сказала я, когда мы пересекали границу между Нью-Джерси и Пенсильванией.
– Конечно, – кивнул Санджей.
– Как ты думаешь, это надолго?
Пошел дождь, и Санджей, не отрывая глаз от дороги, ответил:
– Не знаю. Надеюсь, что да. А ты как думаешь?
– Я тоже не знаю. Мы все еще ориентируемся на списки? Ты еще не озвучил свою третью просьбу. Ты собираешься это сделать?
Он помолчал.
– Честно? Я думал об этом.
Небо стало почти черным, и теперь из-за дождя можно было с трудом различить едущую впереди машину, были видны только габаритные огни полуприцепа. Я затаила дыхание, когда его повело при попытке перейти со средней на нужную ему полосу.
– Может быть, мы остановимся у обочины и подождем, пока не пройдет дождь? – сказала я Санджею.
Я ожидала, что он ответит, что все в порядке. Вместо этого он направил машину вправо, на край поля. Потом, припарковавшись, повернулся ко мне. Секунду мы смотрели друг на друга, безмолвно задавая один и тот же вопрос: «Что теперь?»
– Ладно, – наконец решился Санджей. – Я скажу тебе.
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять дрожь, нет ничего проще, чем узнать, что ты оказался не на высоте.
– Мне нужно, чтобы ты перестала бояться, что я уйду от тебя.
– Я не боюсь, – быстро проговорила я.
Он покачал головой:
– Боишься. Полагаю, именно поэтому ты все эти годы была ко мне не слишком требовательна, и мне жаль, что я воспользовался этим и не прикладывал особых усилий. Наша жизнь была намного труднее, чем должна была быть, и это по моей вине. Я знаю, что мало зарабатывал и ты чувствовала себя загнанной.
– Я не чувствовала себя загнанной, – сказала я, понимая, что лгу. – Загнанная – это слишком сильно сказано.
– Ладно. Ты тратила столько сил, заботясь о нашей семье, пока я прятал голову в песок. Стоит ли удивляться тому, что ты не хотела спать со мной? Черт побери, я сам себе был противен.
– Тем не менее я могла бы сделать больше. Как ты сам сказал, брак – это тяжелый труд, а я обманывала себя, думая, что все должно идти само собой.
– Мы оба могли бы сделать больше. Но мне нужно было, чтобы ты поняла, что я не собираюсь никуда уходить, Пенни, если только ты сама этого не захочешь. Наша жизнь меняется не потому, что ты ждешь от меня большего.
– О, – тихо произнесла я, – так вот почему ты так спешно справился с моими просьбами? Ты зарабатывал очки одно за другим.
Он кивнул.
– Мне неприятно заводить разговор о Кристине, но это испугало меня, Пенни. Это и еще смерть Дженни, я понял, что нужно что-то менять.
– Но почему ты раньше не озвучил все три свои просьбы? К чему такие секреты?
– Никаких секретов, – сказал он, тряхнув головой. – Мне казалось, что нам с тобой нужно было решить другие проблемы, прежде чем подойти к…
– Моему страху быть брошенной.
– Да, – решительно проговорил он. – И мне хотелось дать тебе время прийти в себя после смерти Дженни. Если честно, я не думал, что когда-нибудь заговорю об этом. Но после твоего разговора с отцом мне показалось, что ты, пожалуй, готова.
Я отвернулась к ветровому стеклу. Мир снаружи казался таким туманным, что я не сразу поняла, что мои глаза наполнены слезами.
– Ты можешь передумать, – спокойно сказала я. – Такое часто происходит.
– Пенелопа. – Взяв меня за подбородок, Санджей осторожно повернул к себе мое лицо. – Это ты уже оставляла меня, помнишь? Тогда ты боялась того же, и тебе хотелось обскакать меня. Я не виню тебя за это, не могу даже представить себе, как тяжело было потерять мать так, как потеряла ее ты. Но, несмотря на все свои страхи, ты вернулась ко мне.
– Да, – согласилась я.
– Вероятно, ты боялась еще тогда, когда мы начали встречаться. Но ты все равно вышла за меня замуж, и мы стали жить вместе и создали семью. Почему?
Гроза была такой сильной, что через стекло уже ничего не было видно. Расстегнув ремень безопасности, я подогнула под себя колени.
– Потому что стоило рискнуть ради любви, – прошептала я.
– Стоило. – Санджей откинулся назад, чтобы видеть мое лицо. – Пенни, я хочу, чтобы мы снова стали собой. А ты?
