– Увы, есть вещи, которые порой и для нас невозможны. Но вам наше дело может показаться даже заурядным.
Карлсен вскинул брови, пробормотав:
– Что за абсурд?
– Позвольте объяснить. Позавчера скончалась одна женщина…
– Миссис Робинсон, кажется?
– Значит, вы слышали?
– Была найдена мёртвой в подъёмнике.
– Верно. Я нашёл тело.
– И вы хотите…
Месьё Фабьен разразился трагическим призывом:
– Найдите того, кто это сделал! Ткните пальцем в человека, что насыпал яд этой бедняжке! Люди говорят: месьё Карлсен – прекрасный психолог! Молва не дремлет! Вы не можете мне отказать! Разве у вас каменное сердце? Местная полиция закроет мой отель на месяцы, на века, пока распутает семейный клубок несчастий… Oh mon Dieu! Maman!
На этот раз было не эмоциональное обращение к высшим силам. В парадную дверь вкатили инвалидное кресло с шубой и дюжиной пуховых платков сверху. Откуда-то из их недр лилась французская речь, содержавшая в основном нелитературные слова и целые обороты. Наконец из груды одежд высунулась голова старушки. Сходство с упитанной черепахой, будь таковые в природе, было во всех смыслах потрясающим. Голова эта явно относилась к викторианской или (что скорее всего) мезозойской эре. Шуба, как вулкан, затряслась, и показались верхние, а затем нижние конечности.
Матей, швейцар, кативший это от самого фуникулёра, из последних сил сдерживался, чтобы не спустить коляску вместе с её содержимым прямо с горы.
Месьё Фабьен побледнел.
– Что она здесь делает?
Каннингем в привычной для себя манере заулыбался.
– Вы только взгляните, кто пожаловал!
На него тут же нацелились зоркие выцветшие глаза. Голос, которому было не меньше ста лет, перешёл на чистый английский:
– Поль, поинтересуйтесь у моего имбецильного сына, где он понабрал этих служащих. Я же чуть не рассыпалась прямо у порога. Антуан, чего стоишь, обними мать! Обними! Поль, вы прекрасно выглядите. Но вам нужно есть больше свёклы. Эти пограничники в поезде обшмонали меня, как самую опасную преступницу, мне пришлось заново складывать свои панталоны! Это ещё что за жертва репрессий? Откуда на нём мои очки? Милому мальчику даже одежды не выдали. Антуан, выдай этому поляку одежду! Ты без меня, я смотрю, совсем зачах. Не пойму, Поль, они думали, я рубины через границу перевожу, так, что ли? Антуан, да выдай же ты ему одежду, в конце концов! Ты носишь тёплые трусы, что я тебе прислала? Я вязала их неделю! Будь добр, покажи, как ты их носишь. Я не вполне ясно обозначила, где перед, а где…
– Maman! Mais qu’est-ce que vous faites ici?
[20]
– Перестань так разговаривать с матерью! Я узнала о трупе в лифте отеля от твоего болтуна-повара и немедленно выехала сюда. Разумеется, я должна увидеть всё своими глазами, иначе мне никто из этих старых сплетниц не поверит. Поль, вы, я надеюсь, уже разобрались, кто задушил ту женщину?
– Вы нисколько не утратили вкуса к жизни, дорогая Жоржетта! – сказал Пол Каннингем. – Мы ещё не выяснили, кто задушил ту женщину в лифте, но очень хотим это сделать. А раз уж и вы здесь, мы обязательно всё выясним.
Месьё Фабьен продолжал спрашивать у потолка, за что ему всё это и почему за одной бедой пришла другая. Кое- как Каннингем привёл бедолагу в чувство. Разговор было решено продолжить в кабинете главы отеля.
Глава 3
То же облако снега за окном. Теперь в него минут десять вглядывался Адам Карлсен. Только что он выслушал краткую версию о печальных событиях на фуникулёре и о семье, участвовавшей в них.
Мадам Фабьен, уже без шубы, но продолжая напоминать груду тряпок в коляске, всколыхнулась:
– Он что, так и будет только таращиться в окно?
Пол Каннингем тихо ответил:
– У него свои методы.
– Какие могут быть методы у этого милого мальчика? – диву давалась Жоржетта. – Его тощие ноги настолько белые, что кажется, их морозили вместе с моими в оккупированном Эльзасе.
Адам Карлсен вскоре обрёл голос:
– На первый взгляд, всё очень просто, не так ли?
Он почувствовал у себя на спине миллион вопросов, обернулся и разъяснил:
– Я имею в виду, что случилось нечто очевидное. Была бутылочка травяного ликёра, новая, запечатанная. С момента, как её открыли, и до момента, как Тамара Робинсон выпила её содержимое, бутылку трогали четыре человека: Коннор Робинсон, Мэри Робинсон, затем Джон Робинсон и, наконец, мисс Эмили Нортон.
– Последнюю мадмуазель можно исключить, – вмешался месьё Фабьен.
Его maman обрушила на него встревоженный взгляд.
– Антуан! Ты что, знаком с этой женщиной?
– Non, non…
[21] Я лишь имел удовольствие разговаривать с ней вчера. Она была убита горем! О, это невероятной души человек! Я удивлён, что она не француженка!
– С каких это пор ты так хорошо разбираешься в женщинах? Может, я ещё чего-то не знаю?
– Non, maman, non…
– Может, сейчас выяснится, что у меня уже есть внуки?
Месьё Фабьен в очередной раз побелел.
– Лучше бы тебе сказать сейчас, пока я ещё в силах всыпать тебе как следует!
– Значит, по-вашему, я должен сузить круг подозреваемых до троих человек? – вмешался в их беседу Адам.
– Ну, разумеется, и младшую мадемуазель мы тоже должны исключить.
Жоржетта снова повернулась к сыну:
– Это ещё почему?
Месьё Фабьен простонал:
– Эта малышка ещё совсем ребёнок! Воплощение ангела! Юная Мадонна!
Жоржетта прыснула, как фыркнул бы самый старый паровоз.
– Ты болван, каких свет не видывал, Антуан! Я в пятнадцать лет дружила с матросами и глотала с ними бензедрин!
– Maman, когда вам было пятнадцать, не было никакого бензедрина!
– А дюжина моряков была!
Месьё Фабьен понял, что лучше молчать.
Карлсен спросил:
– Стало быть, вы советуете присмотреться лишь к мистеру Робинсону и его старшему сыну?
– Сын, убивающий мать, очень в духе времени, – констатировала Жоржетта и кинула полный презрения взгляд на Антуана. – Разумеется, речь не о нежных растениях.
Заговорил Пол Каннингем:
– Бесполезно гадать, ведь мы ничего не знаем об этих людях.
– Верно, – согласился Адам. – У нас есть тело и есть бутылка из-под травяного ликёра рядом с телом. На бутылке следы порошка. Опытность мистера Каннингема не оставляет никаких сомнений в том, что это веронал. Здравый смысл говорит нам: миссис Робинсон отравили вероналом, насыпанным в эту бутылку. Веронал хорошо растворяется в спирте. Теперь нам нужно искать мотив, а для этого мы должны выяснить, какие отношения были у каждого члена семьи с мёртвой женщиной.
