Тут вновь вмешалась мадам Фабьен:
– Послушайте, что я скажу, милый юноша! Веронал, как средство от бессонницы, настолько устарел, что нынче им пользуются только какие-нибудь старые девы. Вот среди кого вам следует искать. Я лично предпочитаю рюмку коньяка на ночь. Сплю, как сытая девственница после первой ночи любви.
Карлсен так и не осилил эту причудливую мысль.
Каннингем – он давно привык к фантазиям мадам Фабьен – сказал:
– Веронал вообще коварное средство. Только грамотный фармацевт сможет определить дозу, которая вас не убьёт, но от которой вы будете спать, как усталая девственница. Весь фокус в том, что та доза, которая безобидна для вас, может легко убить кого-то другого.
– То есть отравитель мог и не знать, сколько порошка ему требовалось для убийства? – спросил Карлсен.
– Мог и не знать, да. Миссис Робинсон могла просто уснуть на некоторое время.
Каннингем вытер уголки рта и продолжил:
– Мне так и не удалось ознакомиться с подробностями бесед, которые полиция провела с семьёй, только общие факты. Поэтому мне ничего не известно о том, у кого из них был с собой веронал и было ли об этом известно другим. Я даже не знаю, задавались ли вопросы о веронале или полиция предпочла пока помалкивать.
– Но всё же…
Адам Карлсен нахмурился.
– Всё же странно…
Он принялся ходить взад-вперёд вдоль панорамного окна.
Три пары глаз продолжали следить за ним.
– Хорошо. Значит, веронал. Но даже большая доза веронала не убивает мгновенно.
– Верно, – кивнул Каннингем. – Вначале чаще всего проявляется сонливость, но может случиться и рвота. Абсорбция у барбитала быстрая, через полчаса или час после приёма человек может быть уже без сознания.
– Вот это очень интересно. Значит, когда все вышли из кабинки фуникулёра, миссис Робинсон осталась там по собственному желанию?
– Насколько я понял, да. Дело в том, что она вроде как на всех обиделась. Но понятия не имею из-за чего.
– Ох, вот уж по-настоящему мужская точка зрения! – необъятные груди мадам Фабьен заколыхались под слоями тряпок. – У моего Антуана – а он вроде как не женщина, хотя я давно в том не уверена, – даже у него найдётся с полсотни причин обидеться просто так! А вы говорите о замужней женщине с тремя детьми.
Карлсен обратил взгляд к Каннингему.
– Значит, она обиделась и не вышла со всеми. А дальше?
– Вагон поехал вниз вместе с ней, так как водитель уже загрузил чемоданы в другой вагон. Багаж и водитель поехали вверх, а миссис Робинсон поехала вниз.
Карлсен слегка наклонил голову.
– Интересно, такое поведение было обычным для миссис Робинсон?
Каннингем с сожалением ответил:
– Увы, я ничего о ней не знаю.
– Нет сомнений, что её обидели, – вставила мадам Фабьен. – Уверена, дело в муже и другой женщине.
– Итак, чемоданы оказались наверху…
– А миссис Робинсон внизу, – продолжил Каннингем. – Водитель выгрузил чемоданы и помог швейцару занести их в отель. Затем он пообедал в комнате для персонала, ещё какое-то время поболтал с Матеем, швейцаром, после чего уехал вниз на фуникулёре.
– Как долго водитель обедал?
– Примерно полчаса. Затем ещё примерно столько же болтал со швейцаром. В тот день у него больше не было работы, поэтому он никуда не торопился.
– Значит, пока он был в отеле, миссис Робинсон…
– Находилась в кабинке внизу.
Каннингем смолк и какое-то время потирал острый подбородок.
– Человек на кассе – он же отвечает за работу фуникулёра – сказал, что вагончик, в котором была Тамара Робинсон, приехал пустой. Но эта загадка быстро разрешилась. Я спросил, заглядывал ли он в кабинку, на что получил отрицательный ответ. Он лишь увидел со своего рабочего места, что в вагончике никто не сидел, но оттуда ему не был виден пол вагончика…
Карлсен кивал:
– Значит, когда кабинка спустилась, миссис Робинсон лежала на полу.
– Это единственное разумное объяснение.
– И пролежала там больше часа, прежде чем фуникулёр заработал вновь.
– Верно. Водитель отправился вниз, а миссис Робинсон – живая или мёртвая – наверх. Водитель также никого не увидел в окне, когда кабинки встретились, но его это, разумеется, не удивило.
– Он думал, что все гости уже давно наверху, – задумчиво произнёс Адам.
Жоржетта взорвалась искрами:
– Какие идиоты работают в твоём отеле, Антуан! Они не в состоянии пересчитать людей на заселении?
– Но они не должны, maman! Они только вручают ключи и просят расписаться представителя семьи. За всех подписался мистер Робинсон! Мы не должны участвовать в семейных разборках, мы, напротив, должны создавать атмосферу добра и мира…
Жоржетта скорчила гримасу.
– Я нисколько не удивлена, что это произошло в твоём отеле, Антуан. Ты безнадёжен, – заявила она.
Пол Каннингем сказал:
– Водитель уехал около часа дня. Около двух часов я покончил с ленчем и кофе и отправился на прогулку. Вот тогда я и обнаружил тело.
– Да, похоже, что у веронала было время сработать, – Карлсен поправил очки. – И всё же странно, что миссис Робинсон лежала на полу вскоре после того, как осталась одна в вагончике.
– Она могла упасть в обморок, удариться головой, могла притвориться мёртвой! Могла устать и прилечь! – извергала версии мадам Фабьен и тряслась, как вулкан Кракатау.
– Соли барбитала являются психотропными. Если здоровье миссис Робинсон было ослаблено другими заболеваниями, это вполне могло помочь большой дозе барбитала ускорить своё действие. Скорее всего, миссис Робинсон стало плохо настолько, что она упала или легла на пол, а затем потеряла сознание.
– Но это должна была быть очень большая доза веронала, – сказал Карлсен.
– Я нахожу только такое объяснение случившемуся не противоречащим логике.
– Я с вами согласен.
– Полиция просила семью Робинсон оставаться в отеле до результатов вскрытия. Результаты будут лишь через несколько дней. Поэтому теоретически семья в нашем распоряжении.
Пол Каннингем поправил ворот свитера, словно испытывал неудобство, и сказал:
– Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы убедить их пойти нам навстречу и ответить на все наши… на ваши вопросы.
Карлсен кивнул.
– И, конечно, есть ещё три человека, которые были на фуникулёре, – добавил Каннингем. – Они не прикасались к той бутылке и вообще вряд ли имеют какое-то отношение к семье, но…
