– Они нужны нам не меньше. Они – наши глаза и уши. Расскажите мне о них более подробно.
– Супружеская пара из Америки, мистер и миссис Палмер. О них я мало что могу поведать, кроме того, что это приятная и, я бы сказал, типичная пара из Америки. Он – бывший военный, много молчит. Она – довольно мила, но много говорит.
Прозвучало осуждающее фырканье Жоржетты, а её сын обиженно сказал:
– Утром миссис Палмер пришла на ресепшен, чтобы поведать нам о диарее, приключившейся с ней после вчерашнего ужина в нашем ресторане! Честное слово, и мне, и Нику, и швейцару Матею было невыносимо неловко слушать! Но что поделать, она американка, и ей не стыдно за свой организм, заявила она! А вот нам за нашу еду должно быть стыдно!
Карлсена заинтересовало другое.
– Американец, который много молчит, не кажется мне типичным американцем, – прокомментировал он.
Каннингем вскинул брови и спросил:
– А каким же?
– Я даю волю воображению. Оно мне рисует подозрительного американца. У него есть секрет, и он молчит, чтобы, не дай бог, не проболтаться.
– Вот как? Ну, он ведь бывший военный, а, как известно, бывших военных не бывает.
– Вероятно. Но ни одно правило не обходится без исключений. Я всегда по возможности проверяю, не имею ли дело с исключением из правил.
– Что ж, – Каннингем сделал неопределённый жест. – Ну а третий пассажир – мисс Вероника Бёрч.
– Та самая? Писательница?
– Она.
– Какое совпадение!
– Вы читали её книги?
– О да.
– И как вам её творчество?
– У мисс Бёрч, несомненно, есть талант. Талант… – Карлсен сделал значительную паузу, – к сочинительству. Полёту её фантазии позавидует любой писатель-фантаст. И всё же… да, всё же её привлекают убийства.
– Не нравится мне, как он это сказал, – поделилась с Каннингемом Жоржетта.
– Интересно, что она здесь делает, – негромко произнёс Адам.
Офицер секретной службы сказал:
– Я вчера перекинулся парой слов с мисс Бёрч во время ужина. Спросил, что она думает о смерти миссис Робинсон. Мисс Бёрч ответила, что весьма взволнована, потому как в эти дни она пишет новую книгу, а главным источником вдохновения для неё была миссис Робинсон.
Брови Карлсена взлетели.
– Даже так? – удивился он. – Это уже вдвойне интересно. Стало быть, мисс Бёрч лишилась источника вдохновения?
В голосе Каннингема прозвучало немного иронии:
– Может, и так. Хотя впечатление от нашего разговора было довольно необычным… Так вы согласны перейти к диалогам?
Адам Карлсен утвердительно кивнул.
– Кого мне попросить зайти сюда первым?
– Я бы хотел для начала услышать рассказ со стороны. Послушать, что о членах семьи по отдельности и о семье в целом думает сторонний наблюдатель.
– Понимаю, – сказал Каннингем. – Тогда я отправляюсь за мисс Бёрч?
Лицо Карлсена, не проявившее до сих пор никаких эмоций, кроме прохладных, вдруг ожило.
– Ох, вот уж нет! Только не за ней! Нет, нет, нет!
Пол Каннингем с удивлением спросил:
– Почему нет? На мой взгляд, она куда более проницательный наблюдатель, чем двое других, и, пожалуй, более приятный, чем миссис Палмер…
– Потому что, мистер Каннингем, есть два основных вида писателей: ябеды и лгуны. Первые выбалтывают вещи из реальной жизни, о которых многие люди порой и не слыхивали. Вторые, как вы понимаете, способны врать лучше всех на свете. Но есть и третий вид: писатели, которые врут и сами верят в свой обман. С бытовой точки зрения, эти люди могут быть опасны. И я полагаю, что мисс Бёрч относится к числу таких людей. Она обладает умом превосходного писателя-лгуна и способна легко говорить о вещах, что приключались с ней, но она не скажет вам наверняка, что именно из рассказанного ею случилось в реальности, а что – лишь в её воображении. Это не её вина, это заложено в ней природой. Но это и не то, что подходит нам. Нам нужен чёткий обзор фактов. Нет-нет. Мисс Бёрч я предпочёл бы послушать последней. Так сказать, на десерт.
– Хорошо, – сказал Каннингем. – Тогда я приведу чету Палмер.
Он уже направлялся к двери, когда Карлсен его окликнул:
– Мистер Каннингем…
– Да, мистер Карлсен?
Адам перевёл неловкий взгляд на мадам Фабьен. Та, оценив ситуацию, вся зашевелилась, как муравейник.
– Ни за что, – отрезала она. – Никуда я отсюда не уйду. Я должна присутствовать, потому что только у меня из всех присутствующих есть опыт настоящей жизни. Ваши шеи оказывались под подошвами фашистов? Вам приходилось изо дня в день стирать вещи всей семье собственной мочой, потому что у вас не хватало денег на порошки? Мне приходилось выпивать по три литра воды за утро!
Доводы звучали несокрушимо.
Вслед за ней покидать помещение отказался месьё Фабьен.
– Поль, мой дражайший друг. Я бы очень хотел послушать…
Пол Каннингем оглядел комнату и подошёл к двери с зеркалом. За ней оказалась маленькая кладовая.
Он спросил:
– Как вы относитесь к запаху плесени?
– Жить без него не могу, – Жоржетта уже катила себя в укрытие. – Антуан, чего стоишь? Если не втиснешь туда нас двоих, тебе придётся выйти из кабинета.
Месьё Фабьен утрамбовал себя и мать в тесную комнатку. Дверь оставалась лишь прикрытой.
Каннингем вышел и через некоторое время вернулся с Палмерами.
Часть IV
Пассажиры фуникулёра
Глава 1
Мистер и миссис Палмер долго с недоумением разглядывали худого молодого человека в купальном халате и пляжных шлёпанцах. Выражение их лиц говорило: «Это какой-то глупый розыгрыш?» Но мистер Каннингем, он ведь офицер секретной службы, просил их ответить на все вопросы мистера Карлсена. Правда, он не уточнил его возраст и не упомянул про его внешний вид…
Ричард Палмер чуть прокашлялся. В конце концов, он повидал немало недоразумений. Всякое бывает.
Миссис Палмер была сама не своя.
– Просто невероятно! Мы никогда раньше не участвовали ни в чём таком. Ну вы понимаете, что я имею в виду под таким. Разумеется, из книг мисс Бёрч я знаю, что за внезапной и вдобавок подозрительной смертью следует дознание и куча разных долгих процедур. Конечно, и я, и мистер Палмер состояли в коллегии присяжных заседателей – это священный долг любого гражданина Америки. Моя подруга миссис Мэтьюз брала туда с собой вязание. Правда, в первый день у неё отобрали спицы, вероятно, по их мнению, она могла кого-то заколоть или ещё что, поэтому на другой день у неё с собой были пластиковые спицы. Это не слишком удобно, должна заметить. Особенно, если коллегия долго не сходится во мнении и нужно чем-то себя занять. Вы же говорите по-английски?
