– Вы знали, что веронал у него?
– Разумеется. Но я понятия не имел, как он им распорядится.
– Постойте…
Прибежали Матей и медики.
– Расступитесь!
В ход пошли зонд, графин с водой, таз, лекарства.
– Вам лучше подождать за дверью, – сказал старший медработник.
Месьё Фабьен вывел всех из комнаты.
– Я должен быть там! – возразил Леонард.
– Мистер Каннингем, – сказал Карлсен, – пожалуйста, побудьте с Леонардом. Месьё Фабьен, возможно, вам придётся везти мистера Робинсона в больницу…
– Я велел вызвать «Скорую помощь», но, если что, шофёр уже наготове!
– Хорошо. Скажите, где мне поблизости найти такси?
– Нигде. Вам куда-то нужно?
– В Любляну.
– Туда вас может отвезти Матей.
– А если Матей понадобится здесь?
По коридору торопливо шёл Ник, менеджер с ресепшен.
– «Скорая» уже едет, сэр.
– Ох, слава богу! Матей, возьми мою машину и отвези мистера Карлсена, куда он скажет.
Глава 2
Старый «Фиат» въезжал в город, когда сумерки уже окрасили ранний вечер.
– Ты знаешь это место?
Адам показал фотографию. Матей притормозил и стал разглядывать чёрно-белое изображение сапожной лавки.
– Похоже на самый центр. Жаль, нет названия улицы. С названием было бы проще.
Он подержал снимок ещё и добавил:
– А! Кажется, это кондитерская, я там часто бывал после школы, – он ткнул на заведение вдалеке. – Если так, то через пятнадцать минут будем там.
Вскоре он припарковал машину у тротуара. Узкие улицы оказались завалены снегом.
– Туда проще пешком.
Витрина кондитерской нашлась на углу через несколько кварталов.
– Ну, точно, она! – радостно возвестил Матей. – Нам прямо.
В сотне ярдов была та самая сапожная мастерская. Внутри горел свет. Сапожник – мужчина лет пятидесяти пяти с сигаретой в зубах – ковырялся шилом в подошве ботинка.
– А обувь ты взял? – с удивлением спросил Матей.
– Нет, но я взял деньги, – ответил Карлсен.
Матей рассмеялся.
– Вот чудак! Здесь не торгуют обувью, только ремонтируют.
– Но, может, здесь торгуют чем-то другим?
Адам открыл дверь, зазвенел колокольчик.
Сапожник поглядел поверх очков на двоих вошедших, затем опустил взгляд обратно.
– Naročil ne sprejemamo do konca meseca.
– Он говорит, что не принимает заказы до конца месяца.
– Скажи, что у нас срочный заказ.
Матей перевёл. Мужчина стоял на своём.
– Расстегни пальто, пусть он увидит форму отеля. Скажи, что я важный клиент и пришёл сюда после разговора с другим мужчиной, который понимает английский.
Матей перевёл в точности каждое слово. Наконец какой-то интерес всё же проснулся в глазах сапожника. Он встал – ростом он оказался на полголовы выше Карлсена – и подошёл к иностранцу вплотную, долго рассматривая его лицо. Через минуту взгляд мужчины потеплел, он присел на корточки и принялся изучать обувь молодого человека. Карлсен про себя выдохнул – на нём ведь были его лучшие ботинки именитого бренда. Сапожника это должно было подкупить. Тот потрогал обувь, что-то измерил с помощью пальцев и, качая головой, произнёс несколько слов.
– Он говорит, что управится за полчаса. Тебя это устраивает?
– Более чем.
Матей объяснился с мастером, после чего тот встал и указал на примерочную, скрытую шторкой.
– Он просит снять обувь там.
Карлсен послушно зашёл за плотную ткань, висевшую в глубине помещения, словно нарочно спрятанную от любопытных глаз с улицы. Внутри к стене напротив было прикреплено зеркало в человеческий рост. Над головой одиноко свисала лампочка. Молодой человек опустился на табурет в углу и незамедлительно принялся расшнуровывать ботинки.
Раздался голос сапожника. Матей перевёл цену за работу (на его памяти, это была совсем уж немыслимая сумма за починку обуви), добавив:
– Он просит положить деньги в ботинок.
Карлсен всё выполнил. Мужчина забрал обувь и вернулся на своё место за стойкой. И вновь обратился к Матею.
– Он просит постучать четыре раза в зеркало, – не спадало удивление в голосе Матея.
«И выпрыгнет кролик в шляпе». На миг Карлсен почувствовал себя Алисой в Стране чудес.
Четыре стука были проделаны со всей ответственностью – не слишком громкие, но и не тихие. По шкале самого норвежца вышли они идеальными. Если это код – а чем ещё это могло быть? – адресат непременно его услышит. За зеркалом несколько секунд спустя кто-то зашаркал. Теперь Карлсен заметил щель между полом и зеркалом. Это была дверь. Замаскированная, но, на взгляд юноши, не слишком профессионально (всё-таки зеркала для обуви не вешают, а ставят под углом внизу у пола). Нет, чем-то грандиозным, вроде тайного убежища фашистов, здесь и не пахло. Что каралось законом в этой стране? Он вспомнил, как открылась дверь в кладовую, где ютились Фабьены, и как мисс Бёрч подметила сходство с подпольным казино.
Пока Адам думал, зеркало после короткого щелчка отъехало назад. В неярком свете лампочки из темноты показалось женское лицо. Ничего примечательного в нём не было (разумеется, кроме факта, что оно явилось не через обычную дверь). Женщине было за пятьдесят, волосы мышиного цвета были собраны сзади в пучок. С некоторой неловкостью она окинула взглядом Адама, а потом отошла в сторону, давая ему пройти.
Зеркало неслышно встало на своё место за спиной Карлсена. Петли регулярно смазывают, подумал он. Впереди горела лампочка, до неё было шагов двадцать. Поворот налево, и ещё одна дверь, на этот раз обычная. Хозяйка толкнула её и впустила Карлсена в небольшую комнату без окон.
«Определённо, мы уже не в мастерской…»
Свет здесь был приглушённый и больше скрывал, чем показывал. Но даже в полутьме здесь ощущалась чистота. На полу лежал ковёр, на нём – столик с напитками, у стены – диван. Из комнаты вели ещё два коридора, их отделяли полупрозрачные красные занавески. Плавал сигаретный дым вперемешку с цветочными запахами. Женщина приняла пальто у Карлсена и указала на диван. Затем включила проигрыватель. Раздался треск пластинки, полилась музыка…
Карлсена стала томно обволакивать атмосфера. Со снимков, развешанных по стенам, на него глядели молодые девушки. Фотограф (должно быть, садист!) из одежд оставил на них только золотые цепочки (нацепленные порой совсем уж диковинно!). А позы! Некоторые казались до такой степени неудобными… Вероятнее всего, девушки были танцовщицами или как минимум цирковыми артистками. В противном случае так изогнуться у них вряд ли бы вышло.
