Стефан – моя первая большая любовь. Он был мягким и любящим человеком. Мы обожали музыку: вместе играли на флейте, пробовали освоить саксофон. Он попал в музыкальную группу, которая образовалась уже в школе, и сразу понравился моим родителям. А ещё мы провели целую неделю в Лондоне – столице поп-музыки. Головокружительное путешествие! До сих пор не понимаю, откуда мы взяли деньги. Помню, я тогда побаивалась такси. Нужно было столько всего знать о том, как за него расплачиваться, что я очень нервничала. Мне был двадцать один год, и я впервые оказалась в самолёте. Да и за границей я не была – разве что только в Дании.
Я не знала, чем хочу заниматься после Народной школы. Слава Богу, я встретила Стефана, у которого всё было разложено по полочкам. Со временем мы съехались и сняли квартиру в Хальмстаде. Стефан играл на ударных в группе Strulpojkarna. Иногда им подыгрывали Пер Гессле и Матс М. П. Перссон – во всяком случае, пока целиком и полностью не погрузились в свой проект Gyllene Tider.
Лидером группы был Мартин Стернхювуд, вокалист и гитарист. Однажды он услышал, как я играла на пианино и пела песню, которую написала сама.
С тех пор у него появилась мечта: взять меня в группу. Да и Стефан пытался меня уговорить на это. Им обоим казалось, что я прекрасно играю и пою.
Трудно сказать, почему тогда меня вдруг охватила такая неуверенность.
Думаю, дело было в моей жизненной ситуации. Чем я собиралась заниматься дальше? Я совершенно себе этого не представляла. И вдруг со мной обращаются как со взрослой – да ещё и в большом городе!
Одним из главных вопросов для меня по-прежнему был вопрос денег. Вся жизнь крутилась вокруг них. Я подрабатывала в разных местах: была садовником, устроилась в лечебницу, пробовала преподавать в вечерней школе, но в итоге отовсюду увольнялась и жила на пособие. Иногда центр занятости посылал меня работать посменно.
Как-то нашлась подработка в хальмстадском кафе «Три сердца». Чудесное место. Официантки носили узкие чёрные юбки, белую блузку и высокие каблуки. Я должна была выглядеть эдакой элегантной дамой, но вообще не представляла, как себя вести. В это кафе приходили в основном обеспеченные люди, нередко нарядно одетые. Начальство относилось к нам снисходительно, и я была счастлива: наконец-то смогу подзаработать! Но однажды, помню, я умудрилась уронить поднос с булочками. Я так разнервничалась, что просто подобрала их и подала как ни в чём не бывало. Слава Богу, никто не разозлился, посетители только засмеялись.
Со временем я стала петь в группе Strulpojkarna, и её переименовали в Strul
[25]. Мартин Стернхювуд предложил мне писать собственные песни и исполнять их – сам же он собирался петь свои.
Одно из наших первых выступлений произошло в Каттегатской школе Хальмстада. Нас пришло послушать целых четыреста человек. На следующий день в местных газетах написали: «Своим успехом группа Strul обязана исключительно Мари». Эту статью я даже сохранила на память.
Помнится, в те времена я в основном орала. Я много слушала Heart, Рики Ли Джонс и Пэт Бенатар и старалась подражать им.
Мы с Мартином начали активно сочинять песни. Благодаря Стефану я познакомилась с творческими людьми, которые сыграли не последнюю роль в моей жизни. Ика Норд, с которой я позже отправилась в турне, Уффе Андреассон, ставший моим помощником во времена Roxette, Магган Эк, занимавшаяся театральными постановками. Магган тогда спросила, не могла бы я написать музыку для её пьесы «Притягательные отношения». В этой пьесе мне даже дали небольшую роль. Я придумала инструментальные композиции и несколько песен, которые сама же потом и исполнила.
Среди прочего я спела «As Time Goes By»
[26]. Её услышал Бертиль Фриск из джазовой группы Nizzans Jazzband и тут же предложил присоединиться к ним. Они были чуть старше меня и играли традиционный джаз. Мы отправились в турне и выступили даже в Стокгольме. До этого момента за вечер я зарабатывала не так много: обычный гонорар за концерт – триста крон и бесплатное пиво. А в Хальмстадском гольф-клубе мне заплатили целых восемь сотен! Никогда не забуду тот день. Это были для меня огромные деньги.
В те времена популярностью пользовались прогрессивный рок и альтернативная музыка. Прежде я оставалась вне политики, а тут вдруг пришлось высказывать своё мнение по любому вопросу. Я одевалась как хиппи, носила длинные волосы и длинные платья. Я выклянчила у знакомой старую засаленную дублёнку, и мне казалось, что теперь я по-настоящему крутая. Мои близкие умоляли меня выкинуть её: дублёнка ужасно воняла. Но я упиралась.
Мои самые яркие воспоминания того времени – фотографии и фильмы о фестивале «Вудсток». Тогда я по-новому взглянула на музыку. Я поняла, что музыка действительно может что-то изменить – например, объединить людей во имя мира и любви. В воздухе витала свобода, можно было делать всё что душе угодно. И это было чисто политическое явление.
В Хальмстаде тоже проходил фестиваль альтернативной музыки, но нас на него не пригласили. И тогда мы решили устроить нечто подобное сами – так родился Strulfestivalen. Если не ошибаюсь, первый прошёл в 1979 году, и на нём выступали местные исполнители.
Мартин жаждал заполучить контракт на запись пластинки. Мы с ним отправились в Стокгольм, где планировали походить по разным студиям. В отличие от других членов группы мы с ним были безработными. Стефан остался в Хальмстаде.
В те годы меня было не остановить. Я всегда стремилась двигаться дальше, и это приводило к расставаниям – неизбежным, но невероятно болезненным. Я влюбилась в Мартина Стернхювуда, но мысль о том, как сильно наш роман ранит Стефана, заставляла меня страдать. И уж конечно, мы больше не могли играть в одной группе.
Мы собрались распустить Strul, но вдруг нам предложили записать сингл. Потрясающая новость, но мне было ужасно жаль Стефана. По-моему, я даже спросила его, не хочет ли он к нам присоединиться, но он отказался. Мы с Мартином обратились к другим музыкантам. Так возник сингл «Ki-i-ai-oo/Strul igen»
[27].
А ещё нас пригласили на телевидение, в программу «Rockcirkus», которую записывали в стокгольмском цирке.
Так и спросили: «Не хотят ли Strul принять участие в записи?»
За несколько недель до нашего появления на телевидении мне позвонил брат Свен-Арне и рассказал о смерти отца. 20 апреля 1981 года дома за кухонным столом у него случился инфаркт. Я приехала в Энгельхольм к Тине, и мы вместе отправились в Эстра-Юнгбю. Как мама будет одна, с её-то Паркинсоном? И, конечно, сердце разрывалось при мысли, что отец так и не увидел, как я стала настоящей певицей.
