Ика же всегда слушала меня и поддерживала мои желания. И это несмотря на то, что на самом деле мы очень отличались друг от друга. Нам нравились разные книги, разная музыка и разные фильмы. Но мы обе интересовались религией. О ней мы могли говорить бесконечно. Обсуждали, что каждый из нас – лишь винтик в каком-то огромном механизме. Это нас объединяло.
В 1984-м мы давали концерт в стокгольмском клубе «Glädjehuset». Туда приехало шведское телевидение. На мне было платье, придуманное Икой. Насколько же талантливо оно было сделано! Высокие плечики, орнамент в стиле кубизм, а завершал этот смелый образ рукав – всего один!
Многих подобное озадачило. Мама позвонила тёте поинтересоваться, что та думает о моём выступлении.
– Ужасно! – воскликнула та. – Что на ней было? Платье же не дошито!
Она очень сокрушалась, что мы не успели пришить второй рукав.
В те годы я познакомилась с ещё одним важным для меня человеком – Евой Аттлинг. Это она подарила мне мои первые кожаные штаны! В начале моего пути она много помогала. Например, именно она и Марин Рандольф создали костюмы для турне «Rock runt Riket»
[43].
По-моему, мы с Евой подружились ещё в 1981-м. Gyllene Tider как раз давали концерт в стокгольмском клубе «Атлантик», на котором оказались и она, и я. Я была на подпевках, а Ева вроде бы занималась костюмами. Потом она собралась поехать в город и спросила, не хочу ли я присоединиться. Ева отвела меня в «Клипотеку» – самую крутую парикмахерскую в те времена – и сказала: «Это Мари, она великолепно поёт. Давайте что-нибудь сделаем с её волосами!» Ей нравились мои брови. Кстати, именно Ева предложила выстричь чёлку. Благодаря ей я обрела свой стиль. Она умела всё устроить и прекрасно организовать: мне оставалось только вкушать плоды её бурной деятельности. Я жутко тряслась от страха, но, когда надо мной закончили колдовать, осталась очень довольна.
А ещё Ева ввела меня в круг интересных и невероятно крутых стокгольмцев. Но и я ей кое в чём помогала. Как-то она приехала ко мне в гости в Хальмстад. Дело было зимой, и я отыскала в каком-то секонд-хенде огромную ушанку с муфтой из того же материала. Сколько было гордости! Ева говорит, что никогда не забудет, как прелестно я выглядела там, на перроне, когда ждала её. Я напоминала персонажа из фильма «Доктор Живаго».
Потом мы отправились ко мне в Руторпсхёйден – хотели попробовать что-то сочинить. Перед нами лежал диктофон: Еве так хотелось создать нечто выдающееся! Но ничего не выходило, и она была в отчаянии. Бедная Ева совершенно расклеилась: считала, что совсем не умеет петь. Помню, она мыла посуду, а по щекам катились слёзы. И тут я зашипела: мол, хватит уже! Нужно верить в себя! Она собралась, и мы записали песню «Låt dem tro»
[44] о столичных пересудах. Правда, песня получилась так себе. Мы исполнили её всего один раз, в Карлстаде.
С Евой мы видимся и сейчас. Обычно заказываем рождественский ужин
[45] в универмаге «NK». Этому ритуалу уже лет тридцать. Мы просто «треплемся», плачем и смеёмся. В эмоциональном плане мы очень похожи. В последние годы, правда, было непросто состыковаться: на Рождество мы часто куда-нибудь уезжаем. Но мы всё же стараемся соблюдать традиции.
После выхода альбома «Het Vind» мы с Лассе даже не обсуждали, будем ли продолжать работать вместе: песня «Ännu doftar kärlek» стала таким хитом, что «EMI» возлагали на нас большие надежды.
Так появилась пластинка «Den sjunde vågen»
[46], и мне наконец показалось, что мы нашли собственную манеру исполнения. Этот альбом стал для меня настоящим прорывом.
Мы с Лассе сочиняли треки для этого альбома, будучи на Канарских островах. Шесть недель мы жили в бунгало на берегу моря в Сан-Агустине. Абсолютно все песни мы написали вместе. Лассе начинал с основной мелодии, я её дорабатывала, а потом он снова перенимал эстафету. Мы всё делали вместе, это было по-настоящему совместное творчество. Мы трудились каждый божий день, ни на минуту не переставая думать о музыке. Мы сблизились ещё больше. Но возникали и проблемы: нам не хватало воздуха. К тому же Лассе был на девять лет старше и имел куда больше опыта.
Вернувшись домой, мы записали альбом в студии «EMI». Почти всё мы сделали сами, так что эту пластинку и впрямь можно назвать нашим детищем. Но также тогда были записаны и две песни, авторами которых мы не являлись. Первая – это композиция Ульфа Лунделя «För dom som älskar»
[47], вторая – песня Ульфа Шагерстрёма «Mot okända hav»
[48].
Альбом «Den sjunde vågen» с такими песнями, как «Den bästa dagen», «Den sjunde vågen» и «Ett hus vid havet»
[49], оказался настоящей бомбой. Сплошные хиты! Благодаря ему я закрепилась на музыкальной сцене Швеции, и во многом это заслуга именно Лассе Линдбома.
Как раз тогда я познакомилась с Мари Димберг: она отвечала за связи с общественностью в «EMI». Я собиралась пойти к «Лисбет на кассе» (так мы прозвали женщину, к которой обращались за авансом), но всё тянула, потому что слегка побаивалась её. И тут Мари Димберг предложила пойти со мной – поддержать меня морально. Так мы и начали общаться. Я в то время вовсю работала над альбомом «Den sjunde vågen». Помню, Мари Димберг пришла на фотосессию, когда Калле Бенгтссон снимал меня для обложки альбома. Там у меня типичная причёска восьмидесятых. В то время я была не очень-то уверена в себе: не знала, что надеть и как себя подать.
В итоге на фото вышла блондинка в свитере и джинсе с головы до ног.
Мари Димберг невероятно много для меня значит. Когда моя сольная карьера только начиналась, именно она возила меня по разным пресс-конференциям и на встречи с поклонниками.
Записывая альбом, мы с Лассе решили расстаться. Но над следующей пластинкой – «Efter stormen»
[50] – всё же работали вместе. Она произвела ещё больший фурор. И примерно тогда же появилась группа Roxette.
