Пер, Кларенс и Михаэль Ильберт: трое мужчин и я. И меня всё чаще игнорировали. Решения принимали мужчины, а моё мнение никого не волновало. Я начала терять терпение и в итоге просто ушла.
Когда в 2001 году мы записывали альбом «Room Service»
[89], я не чувствовала особого вдохновения. Просто-напросто потеряла интерес. Помню, как должна была записать вокальную партию для песни «Milk and Toast and Honey»
[90]. Я тогда поехала в студию на такси и попросила водителя подождать, чтобы не оставаться с этими людьми ни одной лишней секунды. Вот такая была атмосфера.
Не могу сказать, что с Roxette что-то не складывалось. Просто у нас были разные цели. Мы были близкими друзьями, но случались и разногласия, так что порой нам было необходимо отдохнуть друг от друга.
Помню, как я злилась, когда мы записывали «Dressed for Success»
[91]. Пер с Кларенсом бурчали, пытались что-то объяснить – и этим вывели меня из себя. Я никак не могла понять, чего они от меня хотят. Я накричала на них, зашла в студию злая как собака и… спела песню с первого раза.
Всем понравилось.
Мы с Пером создавали Roxette по кирпичикам, при этом чудесно проводя время. Этого я никогда не забуду. Чёрт побери, как же было весело! Юмор Пера – это что-то.
Но в конце концов я устала. Устала от всего. Перечитывая свои дневники 2000 и 2001 годов, я нахожу записи о постоянном недовольстве концертами. В Сиэтле в 2000 году я даже отметила: «Когда же всё это кончится?»
Казалось, мы достигли предела. Быть может, опухоль появилась у меня уже тогда и давала о себе знать таким вот образом. Я не испытывала удовольствия ни от чего, что было хоть как-то связано с Roxette.
Незадолго до моей болезни мы с Пером решили сделать перерыв. Инициатором выступала я. Пер не сопротивлялся, так что мы разошлись без скандалов. Мне даже показалось, будто у него камень с души свалился. Нам нужно было время. Мы договорились выступить на «Night of the Proms», а потом взять тайм-аут. Концерт в рамках этого проекта виделся нам чем-то вроде финала.
Но выступление не состоялось. Вместо него я оказалась в больнице.
Юрсхольм, январь 2015 года. Старые фотографии
НОГА, НОГА.
О ней мы говорим во время каждой нашей встречи. Перед предстоящим турне в Новой Зеландии и Австралии Мари волнуется: как быть с ногой? Накануне российских концертов помогли уколы ботокса. Но помогут ли они и на этот раз?
Мари всё сложнее ходить. С трудностями она пытается справиться по-старому: то впадает в печаль, то кричит: «Чёрт побери!» Сначала – сомнения и слёзы, а затем – гордо поднятая голова, упорство и надежда.
Ох уж эта нога! Если бы ступню не сводило судорогой, а нога постоянно не подворачивалась, от предстоящей поездки Мари испытывала бы только радость. Но сейчас каждый шаг даётся ей с большим трудом. Она идёт очень медленно, держась за стену. При этом дома ей гораздо легче, ведь она отлично знает, что где стоит.
Сегодня мы приготовились рассматривать фотографии. Мари и Микке убираются в комнате, которую называют «офисом». Там два больших стола, а вокруг – книжные полки.
Я разглядываю то, что стоит на этих полках: награды Rockbjörnen, Grammy, MTV Awards и другие статуэтки за всевозможные заслуги.
– Видите, сколько наград? А ещё у меня целый склад золотых пластинок, просто здесь всё это не помещается. Конечно, каждый раз, когда мне вручали золотую пластинку, я безумно радовалась, но потом их стало слишком много. Даже не знаю, сколько в мире есть фотографий, где нам пожимает руку какой-нибудь директор звукозаписывающей компании. Нам пришлось снять отдельное помещение, где всё это хранится.
Мари машет рукой, а затем поворачивается ко мне и улыбается.
– Надеюсь, вы понимаете, что на самом деле я ужасно счастлива и горда. Об этом обязательно надо написать. Как же иначе?
Мы начинаем перебирать фотографии Roxette, и чаще всего нам попадаются как раз те снимки, о которых только что упомянула Мари: довольные Мари и Пер держат золотую пластинку, а рядом – какой-нибудь представитель иностранного звукозаписывающего лейбла. Мари не всегда может с точностью сказать, где сделано фото. Может быть, в Германии. Или в Англии. Порой она отлично помнит место, а порой церемонии сливаются в одно целое.
Её можно понять.
Во всём этом так легко запутаться. А снимков так много! Коробка за коробкой, наполненные фотографиями со сцены, со съёмок клипов или фотосессий для рекламы. Наша цель – отобрать фото для книги. И это очень увлекательное занятие.
– О, Мари, вы здесь так хорошо получились!
– А тут вы выглядите такой крутой!
– Какая классная куртка!
– Вот это прыжок!
Мари улыбается. Её лицо буквально лучится гордостью, но во взгляде всё же проскальзывает тень печали.
Она поясняет: воспоминания о прошлом вызывают очень противоречивые чувства. С одной стороны, это, разумеется, радость и гордость, но с другой – от тяжёлых мыслей никуда не деться. Рядом постоянно бродит грусть. Подумать только, что ей пришлось пережить! Она была артисткой, неугомонно бегавшей по сцене и заводившей десятки тысяч фанатов, а сейчас даже не уверена, сможет ли продержаться на ногах хотя бы один концерт.
– А знаете, что мне всё же придаёт сил? – спрашивает Мари. – Поклонники. Они всегда были на моей стороне. Они и сейчас со мной. Многие уже обзавелись семьями, но по-прежнему приходят слушать меня. Это чудесные люди, очень доброжелательные. Только посмотрите!
Мари подходит к столу и показывает помещённый в рамку список с именами фанатов со всего мира, которые молились за неё в годы её болезни.
Она вытирает слёзы и показывает следующий трофей. Это матрёшка с её портретом. Потом Мари достаёт альбом: в нём фотографии с концертов. Этот альбом тоже собрали и прислали фанаты.
– За эти годы мне подарили столько подарков! А сколько было цветов, открыток и писем!
А ещё поклонники знают все подробности о Мари и Roxette. Я спрашиваю, когда Мари избавилась от щели между передними зубами, а она в ответ смеётся и отвечает, что сама точную дату не помнит, но можно спросить у фанатов. Уж они-то скажут!
Ей кажется, это произошло чуть ли не сто лет назад. Она твёрдо решила: как только появятся деньги и время, она тут же запишется на операцию, чтобы раз и навсегда расстаться с этой щелью. И эта мечта осуществилась в годы работы с Roxette.
– Я всегда считала, что щель между зубами должна исчезнуть. Многие пытались меня отговорить, убеждали в том, что она очаровательна и делает меня мной. Я же её просто ненавидела. В детстве меня дразнили, а в школе даже дали обидное прозвище «Щель». Такое не проходит бесследно. Как же я радовалась, когда наконец от неё избавилась! Ни на секунду не пожалела об этом, кто бы что ни говорил. Пусть это мило, пусть диастема – моя визитная карточка – к чёрту всё! Я безумно счастлива, что её больше нет.
