Порой это раздражало Микке. Бывало, он бронировал столик в ресторане, а, когда мы приходили, шеф-повар суетился только вокруг меня. Или вот ещё случай. Дело было в магазине. Микке захотел взглянуть на какой-то ковёр, а продавец обхаживал лишь меня, не замечая Микке.
Когда наши отношения только начинались, мы были на гастролях, а Roxette – на пике славы, и Микке порой сокрушался, что не может сходить поужинать с собственной женой!
Мы не могли просто побыть вместе, как обычные люди.
В турне нередко расписана каждая минута, особенно это было заметно в старые времена. Мы постоянно встречались с журналистами и промоутерами, и наше время нам не принадлежало. Куда бы мы ни пошли, меня везде узнавали.
Как-то в Буэнос-Айресе Микке всё же заказал столик в ресторане неподалёку от отеля, где мы остановились. Единственным, кого мы посвятили в свои планы, был менеджер тура Дэйв Эдвардс.
«Мы хотим побыть наедине друг с другом», – сказали мы ему. И что же? Когда мы пришли в ресторан, то увидели там пять охранников. Узнать их оказалось нетрудно. Они, конечно, были в тренчах и шляпах с полями – да и сидели на террасе – но всё же.
Мы послали им бутылку шампанского от нашего столика.
Поужинав в тишине и спокойствии, мы обнаружили, что у ресторана собралось человек триста. И вот тут-то нам и понадобилась помощь этих самых охранников: они помогли нам добраться до отеля.
Во время тура в поддержку альбома «Joyride» в 1992 году мы выступали в Буэнос-Айресе перед пятьюдесятью пятью тысячами слушателей. Концерт транслировал крупнейший телеканал Аргентины, но в тот же вечер конкуренты этого канала решили показать другой наш концерт – из Цюриха.
Мы были везде.
Как наивно было полагать, что нам удастся поужинать вдвоём как самой обычной паре. И всё же мы так хотели уделить время именно друг другу.
Чем больше мы получали внимания, тем сильнее нам хотелось создать собственный мир, в котором можно побыть вдвоём.
Именно поэтому, когда мы решили пожениться, то предпочли провести тихую церемонию и пригласили только родственников и друзей детства. Roxette занимали центральное место в нашей жизни, а выйти замуж я хотела в тишине и спокойствии. Этот праздник должен был стать семейным. Мы всегда чувствовали себя комфортно в семье. Моя родня приняла Микке с большой теплотой и любовью, а мама Микке стала одним из самых важных людей в моей жизни.
Мы хотели как можно дольше сохранять наш брак в тайне, ведь речь шла о чём-то очень личном.
Но вскоре об этом узнали все. Кто-то увидел, как я примеряю подвенечное платье. С нами связался бухгалтер Roxette, рассказал о появившихся слухах и предостерёг от необдуманных поступков в тайне от менеджеров группы. Предупредил, что у церкви может быть столпотворение, а потому будет неплохо, если кто-нибудь позаботится о безопасности. Если мы собираемся пожениться, то должны сообщить об этом администрации. Эдакое предупреждение из лучших побуждений: якобы ради нашей же безопасности.
Для нас вопрос организации свадьбы был делом принципа. Это ведь не какое-то деловое мероприятие. Многие лезли с советами и рекомендациями. Я же ужасно устала от всего, что было связано с Roxette, а Микке вообще не понимал, почему нашу личную жизнь вдруг должны контролировать какие-то менеджеры. Будто бы это не мы с ним решили пожениться, а Roxette!
Мы обвенчались в мае 1994 года в знакомой мне с детства церкви в Эстра-Юнгбю. Никаких странных происшествий, никаких беспорядков. Было много фанатов, но они стояли в стороне и не мешали, а лишь радовались за нас. Мы обошлись без всяких заграждений. Получился чудесный праздник, который продолжался целых два дня.
Наша свадьба наделала много шума. После церемонии нам позвонил человек, который хотел предпринять дополнительные меры безопасности. Но звонил он вовсе не для того, чтобы нас поздравить, а чтобы сообщить, насколько в администрации разочарованы нашим отношением к делу. Мы ужасно расстроились: они даже не порадовались за нас.
В международной прессе появились статьи о возможном распаде Roxette. На нас обиделись и некоторые друзья. Сегодня я понимаю, что мы поступили крайне несправедливо, например, по отношению к Перу с Осой. Но тогда я видела это всё в ином свете. Мне лишь хотелось побыть простой девчонкой Мари, которая наконец выходит замуж. Всё остальное не имело значения.
Через полгода после нашей встречи мы уже ждали Юсефин. Нам было за тридцать, мы любили друг друга – так чего тянуть? Наша дочь родилась в апреле 1993-го.
Когда я только забеременела, нас пригласили на ужин Пер и Оса, чтобы поговорить о будущем. Где мы будем записывать альбом, как его продвигать, когда ехать в очередной тур. Подобные вещи можно планировать на годы вперёд. Когда я сообщила, что стану мамой, в комнате повисла гробовая тишина. А потом посыпались поздравления – Пер и Оса так обрадовались за нас! Хотя нам всё же показалось, что они не до конца понимали, что происходит и что это в действительности означает.
Когда Юсефин исполнилось несколько месяцев, мы отправились на Капри работать над альбомом «Crash! Boom! Bang!» А потом поехали в мировое турне, где меня сопровождали Микке, Юсефин и няня.
Мне хотелось проводить с семьёй каждую минуту, но нельзя было забывать и о работе.
В те годы мы жили в моей квартире на Вестманнагатан. Няня въехала в квартиру Микке на Сёдермальме. Но нам очень хотелось иметь дом, который был бы нашим с самого начала.
На Капри нам приходили факсы с предложениями о продаже недвижимости. Среди них оказался и дом, в котором мы сейчас живём. Мы сразу поняли: это как раз то, что мы искали. Здесь можно было бы обустроить студию… Домашняя студия – наша мечта.
Многие спрашивали: повлияют ли дети на активность Roxette? Что будет с группой? Сначала родилась Юсефин, потом Оскар, а вскоре и у Пера с Осой появился сын Габриель. Всё шло отлично. Нам без труда удавалось совмещать гастроли с семейной жизнью: мы просто брали с собой свои семьи.
Незадолго до встречи с Микке я купила летний дом в Хавердале. Это недалеко от Хальмстада, на западном побережье. Там чудесная природа и четырёхкилометровый песчаный пляж. Дом в Хавердале стал первым гнёздышком, которое мы обустроили вместе с Микке.
Но в этом доме мы бывали редко, а приехав туда, не могли расслабиться ни на минуту. За нами крались поклонники со всего света. Помню, как однажды на праздник середины лета
[108] мы обедали на террасе, а потом в буквальном смысле слова поползли в дом с тарелками, чтобы нас никто не заметил.
И всё же нас засекли. «Извините, я приехал сюда из Антверпена…»
И что будешь делать в такой ситуации? Конечно, ничего не оставалось, как дать автографы.
