В течение нескольких лет казалось, что покер сможет держаться ниже радаров. Но 15 апреля 2011 года (этот день в мире покера зовут Черной Пятницей) UIGEA был впервые применен на практике. Все три сайта для онлайн-покера, что не ушли с рынка США после принятия этого закона, – Full Tilt, PokerStars и Absolute Poker были обвинены в его нарушении, а их активы заморожены. Все выглядело так, что онлайн-покеру в США пришел конец.
Однако ничто не мешало отдельным штатам разрешить его на своей территории и постепенно один штат за другим начал возвращать покер в онлайн у себя. Среди них был и Нью-Джерси. Вот почему я могу играть, сидя тут, в “Кафе Грегори”, и любуясь видом Манхеттена на другой стороне реки. И пока я сижу здесь, все законно, но стоит мне пересечь реку, как то же самое занятие сделает меня преступницей. Безумие, конечно, если подумать, но, с другой стороны, политики никогда не отличались логикой или объективностью. И я готова побиться об заклад, что у многих из них за спиной стоит кто-то вроде моей советской бабушки, нашептывающий: “Это зло, зло, зло!”
И вот что приводит меня сюда, в штат, о котором я раньше даже не задумывалась. Я запускаю турнир и нажимаю кнопку “Запись”.
* * *
Вернувшись на Манхэттен, я показываю запись Эрику. Сидя рядом со мной и глядя в ноутбук, он замечает:
– Мне нравится собачка. Очень мило. Надо будет заказать тебе футболку с собачкой, когда ты начнешь играть вживую.
В качестве аватарки я выбрала белого щеночка таксы. Мне любопытно, как это воспримут люди. Я придумала это после просмотра стрима с одним из лучших игроков страны, Джейсоном Мерсье. У него на заставке был щенок, и из-за этого у меня невольно сложилось определенное представление о том, как он должен играть, – как оказалось, совершенно неправильное. Мой ник – thepsychchic. Без пробелов и прописных букв. Я выбирала его очень тщательно, стараясь втиснуть как можно больше смыслов, на которые ник должен намекать другим игрокам. Тут и psych – сокращение от “психология”, и psychic, то есть экстрасенс, как покажется многим моим заочным оппонентам. И даже psycho – психопат. Вот и гадайте, расколю я вас как психолог, прочту ваши мысли как экстрасенс или буду ломиться вперед очертя голову, как берсерк. И, конечно, вторая половина ника – chic, тоже важна. Без “к” на конце, чтобы получилась симметрия и можно было прочесть как psychic, но рано или поздно даже безграмотный увидит в этом слове chick, “девушка”. А в мужском мире – покер не исключение, – против девушек играют совсем не так, как против “настоящих” противников. Может, кто-то и считает, что не делает разницы, но разница есть всегда. Одно исследование онлайн-покера обнаружило, что мужчины на 6 % чаще блефуют, играя против игроков с женской аватаркой, чем когда аватарка соперника намекает на то, что это мужчина, или вообще не выдает пол игрока. Однако, когда им говорили об этом, игроки-мужчины отказывались это признавать.
В одну из первых раздач я подняла ставку на ранней позиции, имея на руках валета и десятку разных мастей, и несколько игроков ответили – то есть сделали такую же ставку, как я, чтобы посмотреть, какими окажутся первые три общие карты, флоп. На флопе оказались сплошь пики, их у меня не было, но среди общих карт были дама и король, а значит, у меня было так называемое двустороннее стрит-дро. Если выпадет девятка или туз, у меня будет стрит, пять карт подряд. А стрит – сильная комбинация. На этом столе он бьет почти все. Кроме, конечно, флэша – пять карт одной масти. Если у кого-то на руках есть две пики, я уже “без выходов”, то есть даже если в тёрне придет нужная мне карта, я все равно проиграю. Если у кого-то есть хотя бы одна пика, то количество моих аутов, то есть нужных для стрита карт, сокращается на два. При этом, если туз или девятка выпадут и окажутся пиковыми, то пусть я и соберу стрит, у другого игрока будет флэш и я опять же проиграю. Но, положа руку на сердце, в ходе игры ни одно из этих соображений не пришло мне в голову. Вместо этого я думала примерно следующее: “Я не хочу выглядеть такой, какая я на самом деле, – несведущей и неумелой. Я не хочу выглядеть слабой”.
Я третья, кто участвует в раздаче, – игроки на малом и большом блайнде “прочекали”, то есть как бы пропустили ход, чтобы посмотреть, что буду делать я. Это обычное дело – чек префлоп-агрессору: если ваша очередь делать ход наступает до того, как сказал свое слово игрок, который рейзил до флопа, вы чекаете и смотрите, что будет дальше. После меня есть еще двое игроков, поэтому надо иметь в виду, что, после того как я приму свое решение, это предстоит сделать еще четверым – тем двоим, до кого очередь еще не дошла, и тем, кто сделал чек, но сможет передумать, если кто-то еще сделает ставку и игра примет новый оборот.
Тут я подумала, что будет правильно поставить на мое стрит-дро. Конечно, это еще не полная комбинация, но отличная возможность, а я так хочу выиграть все эти фишки. В банк зашли четыре человека, а значит, там образовалась куча так называемых “мертвых денег”. И я решила поставить половину от общего числа фишек в банке. Игрок, сидящий сразу за мной, сбросил свои карты – ура! Но тот, кто за ним, решил коллировать. И тут, о ужас, малый блайнд поднял ставку. Здорово так поднял, серьезно. У меня не осталось выбора. Я сбросила карты, отдав и свою первоначальную ставку и ставку в полбанка на флопе.
– Окей, тут есть, что обсудить, – говорит Эрик.
Я поворачиваюсь к нему и пытаюсь прочитать что-то по его лицу, но он хранит свое обычное спокойно-нейтральное выражение.
– Для начала: почему ты решила поднять в первый раз?
– Ну, ты же сам говорил, что десятка и валет – потенциально хорошая рука, вот я и подумала, что стоит сыграть. И я уже выигрывала с ней. Обычно никто не понимает, что ты задумал!
Это была моя первая ошибка. Мало того, что я решила, будто разномастные валет и десятка так же хороши, как одномастные (а это не так), я упустила один из важнейших на стадии префлопа факторов: свою позицию за столом.
– Нельзя открывать такую руку в ранней позиции, – объясняет Эрик. – После тебя есть слишком много игроков, которые могут переставить, и тогда ты окажешься в очень невыгодном положении.
В любом деле, завязанном на других людях, человек стремится знать как можно больше. У того, кто ходит последним, позиция наиболее выгодная. Он уже знает, что решили соперники, знает, как они сыграли, какие начальные ставки сделали. В переговорах это дает власть. И в споре или дебатах тоже. Тот, кто делает ход последним, знает больше, чем оппоненты. Им пришлось проявить инициативу. У него преимущество – он может реагировать. Позиция решает все.
Мы продолжаем разбирать раздачу, возвращаясь к началу и продвигаясь дальше, и приходим к выводу, что я сделала все ошибки, какие только можно было совершить. Раз уж я зашла в раздачу, мне следовало бы чекнуть, а не ставить на флопе. А если и делать ставку, то совсем не такую. Единственное правильное мое решение было сбросить карты, пусть и после того, как немалая доля моих фишек сгорела.
Но моя главная ошибка не была напрямую связана со стратегическим мышлением (“Оно придет, это как раз самое простое”, – уверяет Эрик.) Она заключалась в том, что я принимала большинство решений без веских оснований. Я была так поглощена происходящим, включая маленький таймер, отчитывающий время, отведенное на размышления, что вместо размышлений просто перебирала в голове разрозненные факты, приходившие на память. “Ты же говорил, что это потенциально хорошая рука” – на самом деле вовсе не повод поднимать. И “так хочется выиграть все эти фишки” не причина, чтобы делать ставку. Как и то, о чем я толком не рассказала Эрику и в чем не хотела признаваться даже себе самой: мне не хотелось предстать слабой в глазах Эрика, поэтому я боялась играть слишком осторожно. Ведь говорил же он мне раньше, что обычно именно агрессивная стратегия помогает выигрывать турниры. А то, как я выбирала, сколько поставить? Вообще-то я понятия не имею, почему выбрала именно такие размеры ставок. Просто поставить половину от имеющихся в банке фишек показалось разумным. Поставлю больше – могу лишиться слишком большого количества драгоценных фишек, которые так дороги моему сердцу. Поставлю меньше – и никто не сбросит, а я хочу, чтобы они сбросили.
