Территория тоже не подходила для избранной мною стратегии.
– Научись обращать внимание на структуру стола – открытых карт, – убеждает Эрик.
Какой этот стол – сухой, где карты имеют мало общего друг с другом: масти разные, карты по старшинству далеки друг от друга, так что мала вероятность, что у кого-то сильное дро? Или мокрый, где карты так или иначе связаны – две-три одной масти, близки по старшинству, так что с ними легко составить стрит, и даже игрок со слабыми картами может вдруг обнаружить у себя сильнейшую комбинацию, если ему закроется дро? Статичный стол – когда никакие новые карты уже не изменят ситуацию кардинально? Или динамичный, где возможно составить много комбинаций, в том числе стриты и флэши, и с появлением новой карты преимущество может перейти к другому игроку, а сила вашей руки значительно изменится? Структура стола – это наше изменчивое поле боя. Для разных структур нужны разные стратегии. Нельзя же воевать одинаково в горах, на равнинах и на море. Динамичный стол требует осторожного продвижения и тщательного планирования. На статичных столах вы не потеряете слишком много, даже если не будете заглядывать далеко в будущее. Одномастный стол в той раздаче отлично бы подошел для блефа, будь у меня только один соперник, но когда оппонентов оказалось несколько, я завязла. На нынешнем этапе обучения мне нужно не отработать единственную стратегию для каждого типа стола, а понять, что на ландшафт надо обращать внимание, учитывать его и приспосабливаться. Конкретные приемы я усвою по ходу дела. Но удивительно, как много людей не дают себе времени подумать и совершают грубые ошибки, продолжая следовать изначальной стратегии, даже когда становится ясно, что их планы местности врут. Именно так я ошиблась в той игре, и дело Эрика было проследить, чтобы я не повторила этой ошибки.
Я еще много о чем не подумала. Поставить половину фишек от размера банка? Почему я это сделала? Выбор размера ставки и то, чего это позволяет достичь, – потрясающая аналогия принятия почти любого решения. Чем конкретно вы готовы рискнуть ради той или иной цели? В каких ситуациях вы будете ставить часто, но понемногу? А в каких – не так часто, но по-крупному? Когда вы ставите больше банка? В каких ситуациях вы стараетесь показать, что пойдете на все ради победы, как безбашенный водитель в книге Томаса Шеллинга
[22], который отрывает руль у машины, демонстрируя сопернику, что он не свернет? А как все это зависит от того, с каким соперником вы имеете дело? Какую бы тактику вы ни использовали, спросите себя, чего вы этим добьетесь и нельзя ли добиться того же меньшей кровью? Надо ли посылать целый батальон туда, где справится и горстка солдат? А может, дело лучше поручить разведке – сделать небольшую пробную ставку? Надо ли доставать большие пушки и показывать врагу всю свою армию?
Если бы я добралась в той игре до ривера, мне пришлось бы еще раз задуматься над тем, правильно ли я оценила своих соперников.
– Если на столе возможны стрит или флэш, то более вероятно, что кто-то на поздних улицах заблефует. И это может быть удачный момент, чтобы самой попробовать блефовать, – учит Эрик.
Но как мне это понять? В той игре я еще ни разу не дошла до вскрытия и не понимала, кто как играет. И я явно еще не достигла того уровня мастерства, чтобы видеть, когда можно немного схитрить.
Это подводит нас к главному выводу: я пока не очень хороший полководец. Я мало знаю. Я не умею охватывать взглядом все поле боя. Я пока даже не умею как следует выбирать оружие. В этой раздаче, например, я решила, что у меня многообещающая рука, потому что Эрик однажды показывал мне нечто подобное с точно такими же картами, только одной масти. Я не очень-то хорошо обдумала решение. В конце концов, я же читала, что одномастность добавляет всего 2 % к эквити и как же я радовалась, что знаю это. Два процента – это немного. Можно сказать, никакой разницы.
Вот только разница есть. Тактик или стратег без колебаний скажет: любая малость имеет значение и два процента – это много. А что еще важнее, если карты одной масти, это делает ваше оружие мощнее: такими картами легче играть. У вас появляется дополнительное психологическое преимущество, потому что с картами одной масти проще найти выход из множества ситуаций. Но этого я пока не знаю. Не чувствую. Не понимаю. Мое преимущество на данном этапе равно нулю. И о чем же я переживаю в данный момент? Не о том, правильно ли я рассуждаю, а о том, не выгляжу ли я слабой. Хороший полководец никогда не беспокоится о том, что думают о нем другие. То, как вы выглядите в глазах людей, важно лишь постольку, поскольку вы хотите создать о себе определенное представление для дальнейших ходов.
Если, конечно, речь не о глазах вашего наставника и образца для подражания. И теперь, после слов Эрика, я вынуждена признать это.
– Я боялась, что буду выглядеть слабой, если просто чекну. Ты ведь говорил, что я должна играть более агрессивно. Ты сказал, не нужно бояться играть.
– Прежде всего, так думать нельзя, – говорит Эрик. – Да, ты выглядела здесь слабой, и тебе вообще не стоило играть в этой раздаче, но суть не в этом. Суть в том, что нельзя играть, исходя из того, как это будет выглядеть. Не бояться – не то же самое, что играть агрессивно. Не бояться – значит не принимать решения, на которые тебя толкает страх. Это не имеет отношения к агрессивному или пассивному стилю. Можно играть очень агрессивно и все равно бояться. А можно играть пассивно и быть сильным.
Я киваю и откусываю большой кусок от круассана с миндалем, который выбрала среди огромного ассортимента кондитерской. Критику, особенно обоснованную, всегда лучше заедать чем-то сладким.
Эрик продолжает:
– Знаешь, на самом деле это очень важно. Многие игроки играют хуже, когда их показывают в телетрансляции так, что зрители могут видеть карты. Они беспокоятся о том, как выглядят со стороны.
В те дни, когда покер только начали показывать по телевизору, Эрик был известен (“печально известен”, – скажут некоторые) тем, что отказывался показывать свои карты на камеру или устройства для распознавания карт. На самом деле отказывался он не потому, что боялся выглядеть глупо. Он не хотел раскрывать свою стратегию. Сегодня уже нет никакой возможности не показывать свои карты, да ему от этого и нет никакого вреда: он лучше большинства игроков, известных мне, умеет менять стиль игры по обстоятельствам.
Какой зверь представляется вам при словах “самый эффективный охотник животного мира”? Наверное, лев, или гепард, стремительно летящий за добычей, или, возможно, выслеживающий жертву волк. Такие впечатляющие звери. Такие сильные. Такие опасные. Но никто из них и близко не подошел к первому месту по эффективности охоты. Успешнее всех из этих троих гепард, он убивает примерно 58 % животных, которых преследует. Следующий – лев, он отстает более чем в два раза, его охота оказывается успешной лишь в 25 % случаев. Волку и вовсе удается сожрать лишь 14 % из тех, за кем он погонится. А по-настоящему эффективный убийца – существо, которое и в голову не придет, когда думаешь о лучших охотниках. Это стрекоза. В 2012 году исследователи из Гарвардского университета установили, что стрекозе удается схватить жертву в 95 % случаев. Возможно, она не так элегантна и у нее меньше поклонников – вряд ли кто-то видит в крохотном существе, смахивающем на инопланетное создание, родственную душу, – но она намного более успешна на охоте. Ее глаза способны распознавать мельчайшие изменения движения. Крылья позволяют стрекозе маневрировать с удивительной быстротой. А ее мозг не только замечает потенциальную жертву, но и предсказывает ее действия с невероятной точностью. Стрекоза так хорошо охотится потому, что не просто видит, что делает жертва, но и предвидит, что она сделает дальше.
