Наш дедушка довольно скоро переигрывает меня. После моего чека на флопе он ставит на тёрне и ривере, и я решаю: да ну его, пусть берет. Уже пять часов, мы играем весь день. Я устала. Я не ела. Держусь на чистом адреналине. Я не могу ввязываться в каждый бой и принимаю стратегически сомнительное, но необходимое мне решение подождать лучшего момента для атаки. Мне необходима дозаправка, и срочно: я снова на предпоследнем месте по числу фишек, и скоро, час спустя, окажусь на последнем, когда Харрисон Гимбел проиграет Гроссмейстеру.
Вот и долгожданный перерыв. На сей раз вместо того, чтобы бродить туда-сюда, я пью зеленый чай с энергетическим батончиком. Мозгу нужна энергия. Я знаю игроков, которые вообще не едят во время турниров, но не представляю, как им это удается. Что еще важнее, наука не рекомендует следовать их примеру.
Хотя в наши дни голодание стало модным и многие гуру продуктивности всячески его продвигают, – например, создатель Twitter Джек Дорси утверждал, что голодания помогают ему “отточить острие разума”, что бы это ни значило, и придают энергии, наука намного менее позитивно оценивает влияние голода на способность принимать решения: когда нам хочется есть, мы не хотим ждать более крупного вознаграждения, предпочитая получить меньше, но сразу. В результате мы действуем более импульсивно. В самом деле, даже в исследовании, показывающем некоторую пользу голодания при решении отдельных задач, говорится, что мыслительный процесс при этом опирался на “внутреннее чутье” – подходящий выбор слов для того, чтобы описать принятие решения желудком. И хотя это очень хорошо и здорово для людей типа Эрика, чья “интуиция” на самом деле – мастерство, оттачиваемое десятилетиями (пусть он и не хочет это признавать), для большинства из нас пустое брюхо – плохой советчик, и мы даже не способны отличить его хороший совет от плохого. Мы больше полагаемся на бессознательное мышление, чем на рациональные, взвешенные суждения. И мы становимся более эмоциональными, зачастую трактуя сигналы о голоде, посылаемые организмом, как негативные эмоции – отсюда термин hangry (англ.: hungry + angry), злой от голода. И тогда в наш мыслительный процесс могут вмешаться все те негативные эффекты, которые возникают, когда мы ошибочно принимаем свое дурное настроение за информацию.
Морис Эшли – легендарный шахматист, первый чернокожий гроссмейстер в истории. В последние годы он учит детей играть в шахматы в средней школе при Хантер-колледже. Вместе с другими гроссмейстерами он приходил по выходным в школу, чтобы смотреть, как играют восьмилетние шахматисты, и анализировать их ходы. В одни такие выходные за работой Эшли наблюдал Кевин Славин, основавший вместе с Фрэнком Ланцем гейм-дизайнерскую компанию Area/Code. И его поразило то, как по одной-единственной последовательности ходов Эшли мог сделать множество выводов об образе мышления юного шахматиста. Славин вспоминает, в частности, такой разговор Эшли с одной девочкой.
– Это не ты играла, – сказал гроссмейстер, просмотрев записи ходов.
– Нет, я, – возразила она.
– Ладно. А что ты ела на завтрак? – спросил тогда он.
– Ничего. Мы опаздывали, времени не было.
– Тогда все ясно. Ты играешь, как голодная. В следующий раз обязательно поешь.
Что касается меня, то я точно не хочу, чтобы голод помешал мне ясно мыслить на важнейшем этапе игры. Мне в самом прямом смысле требуется дозаправка.
Не знаю, что сработало: разминка, кофеин или перекус, но двадцать минут спустя я сажусь за стол совсем другим человеком. У меня все получится. Хватит поддаваться. Пусть у меня самый короткий стек, в этом тоже есть свои преимущества: я могу давить на соперников, не опасаясь, что они меня заблефуют. Достаточно задвинуть в центр стола все свои фишки, и они поймут, что мне нечего терять.
И вскоре я именно это и делаю. Моя позиция – большой блайнд, и Гроссмейстер на малом блайнде поднимает. Я смотрю на свои две семерки – отличная рука, когда у вас только двенадцать больших блайндов и мечта. Мой диапазон намного превосходит диапазон Гроссмейстера, и я очень довольна свои решением… до того мгновения, когда он без раздумий отвечает и показывает два туза. Я качаю головой, не в силах поверить. Он подкосил меня в начале дня, когда у меня были тузы, а теперь с такой же картой он меня прикончит. На флопе приходят сплошь пики: девятка, восьмерка и шестерка. Я приободряюсь: теперь любая десятка или пятерка дадут мне стрит. Главное, чтобы не пиковые, конечно, потому что у Гроссмейстера туз пик. Тёрн: о чудо, непиковая десятка. Если на ривере выпадет не пика, я выживу. На ривере приходит прелестнейшая двойка треф, которая никак мне не вредит. Мне кажется, этот миг полон символической симметрии: благодаря этому переезду я умудряюсь устоять против Люка и остаюсь в игре. Я имела худшие шансы из возможных – и поймала самую большую из возможных удачу. Недаром говорят, что без везения турнир не выиграть. Невозможно дойти до финиша на одном только мастерстве (“Ты что, удвоилась?” – кричит мне Джейсон Кун, проходя мимо ограждения. Он играет за финальным столом с Эриком, у них сейчас перерыв. Я киваю. Джейсон показывает мне большие пальцы: “Так держать!”)
Немного времени спустя Гроссмейстер покидает нас, заняв четвертое место, и мы остаемся втроем. Я чувствую второе дыхание, обновленную целеустремленность. Я сосредоточена и уверена. Мой стек самый короткий из трех – но раньше-то мне и не снилось продержаться так долго. После победы, одержанной благодаря семеркам, я воспринимаю все дальнейшее как бонус. Меня здесь вообще не должно быть.
Я накапливаю фишки. Удваиваюсь об Резвого Деда, который пытается запугать меня на префлопе, и продолжаю стоять на своем, имея одномастных короля и валета. У Деда оказываются дама и десятка, я выигрываю. А потом наношу ему смертельный удар. Он поднимает, сидя на малом блайнде, а у меня на большом имеются карманные туз и король, сильная рука в любых обстоятельствах, но в таких – особенно. Я утраиваю. Он решает, что с него довольно моих выходок, и идет олл-ин. Разумеется, я тут же отвечаю. У него разномастные туз и двойка, мои дела к началу флопа хороши. На стол ложатся валет, восьмерка, семерка, дама, десятка. У меня стрит. И нас остается двое. Я впервые в жизни попала за финальный стол крупного турнира, а теперь впервые в жизни буду сражаться хедз-ап, один на один за серьезный титул.
Как играть хедз-ап? Это совсем другая история, чем когда за столом много игроков. Такая игра требует особых качеств. Терпение уже не поможет. Нельзя позволить себе быть терпеливым. Надо быть готовым играть быстро, хорошо, уверенно. Выжидать некогда.
Игра один на один в покере по сравнению с игрой за полным столом – это как первое свидание по сравнению с шумной вечеринкой в баре, где вы познакомились. И не просто какое-то там первое свидание, не два одиночества, встретившихся в приложении, а такое, какое случается очень-очень редко, на котором надо любой ценой произвести впечатление. Свидание, перед которым вы целый день говорите и делаете ровно то, что нужно, чтобы ваш избранник принял приглашение. Вечеринка – покер за полным столом – была только разминкой. Там были друзья, напитки, реквизит, поддержка. Вы могли подолгу отмалчиваться, не принимая участия в общей беседе, пока в голову не придет что-то по-настоящему остроумное, чтобы поразить всех, включая избранника. Могли выбирать момент, чтобы показать себя в лучшем свете.
