Все было на своих местах, ее коллекция благополучно
переехала в подвал этого двухэтажного офисного здания. Место было просто
идеальным, недалеко от центра города Колдуэлла, а чтобы все выглядело законным
и бесспорным, она создала иллюзию того, что человеческая фирма занимала этаж
находящийся чуть выше того места, где она ходила: Насколько знали люди, вся эта
суматоха и суетная аренда была необходимы для расширения ее бизнеса.
Глупые людишки. Как будто в этой экономике, кто-либо мог
нанять или же удержать себя, когда дело доходило до заполнения рабочих мест.
Оставалось лишь поклониться Хепплвайт, который был создан в
Провиденсе, Род-Айленд, в 1801 году, она провела рукой по поверхности из
красного дерева. Оригинальная отделка все еще была в отличном состоянии, ей
удалось сохранить его без повреждений, в защите от солнца и воды, особенно если
учесть, что она приобрела его двести лет назад. В каждом ящички были заполнены
кнопочками, кусочками очков, бесчисленным множеством колец. В других ящичках
были подобные же вещи из различных металлов, являющиеся чьими-то личными
вещами.
Кроме всего, было еще и ее зеркало, эта вещь из коллекции
была самым дорогим из того, что у нее было. Оно было связью с ее душами, она
обеспечила всю необходимую ему безопасность, так чтобы, она сразу же
почувствовала, если бы оно было в опасности или излучало бы напряжение на
земле. Как сейчас.
Тем не менее, проблема сегодняшнего вечера была же в том,
что с тех пор как она начала копить эти вещицы еще несколько эр назад, она
никогда не была спокойна, и не будет спокойной и расслабленной. Вышагивая
вокруг этих хранилищ с вещицами, она бесцеремонно пыталась отбиться от своей
пагубной привычки, которая уже не раз оказалась достаточно полезной.
И что казалось, может быть еще хуже? В этот вечер у нее
должен был быть «пожинающий момент», как это назвала ее психотерапевт, время
за которое она должна была заглянуть внутрь себя и насладиться своими
достижениями: Она выиграла последний раунд против Джима Херона, и хотя он,
Эдриан и Эдди проникли в ее предыдущее логово, она благополучно вернула все
свои вещи и разместила их в этом охраняемом помещении.
Она должна была быть чертовски рада.
Но дерьмо-на-гальке, даже запах свежей смерти дрейфующий из
ванной не приносил ей никакого удовольствия: Чтобы защитить свое зеркало, ей
было необходимо большее чем то, что АДТ или Бринкс мониторинг могли ей
предложить, ей нужна была новая девственная жертва, которую она подвесила со
стекающей кровью над ванной, эта красота была весьма полезной, а не только
простыми декорациями.
Все шло ей на руку, по крайней мере на поверхности, и все же
она чувствовала себя так…
Энни, ей казалось так ее звали… милое имечко в честь такого
дрянного, немотивированного штата.
Может быть она просто уже исчерпала себя от этих постоянных
переездов. У нее было около сорока столов приобретенных ею в разные эпохи
человечества, и всякий раз, когда она вынуждена была перебираться на другое
место, ей было необходимо коснуться каждой вещички, одной за другой,
переподключая связь с сущностью своих жертв, содержащихся в металле. Однако,
она все еще не начала свой ритуал, чем была удивлена. Как правило, она не могла
сосредоточится ни на чем другом, пока она не уделяла этому время, проходя
сквозь пространство минут, завершив этот длительный процесс.
Ее психотерапевт увидела бы в этом прогресс, учитывая, как
правило, ее быстрое и неоспоримое принуждение: Эти драгоценные вещички, от
древнего Египта до готической Франции в годы гражданской войны и присущие настоящему,
Штатам, все это было тем, что привязывало ее к дома, когда она была так далеко
от него.
Тем не менее, не было никакой панической спешки, чтобы как
можно скорее прижаться на вечность к ним.
Единственное, что казалось, она хотела делать, так это хандрить
и вышагивать вокруг.
Во всем был виноват Джим Херон.
Он был слишком вызывающим. Доминирующим. Поразительным.
Он был выбран ею и этим высокомерным сукиным сыном
Найджелом, потому что в Хероне было поровну как от добра так и от зла, и на
протяжении веков единственное что она узнала наверняка, когда дело доходило до
человечества, всегда побеждало зло. На самом деле, она предполагала, что
перетянуть его на свою сторону будет ничем иным, как утомительно скучным
занятием, что было собственно тем, чем она занималась уже слишком давно,
перетягивая мужчин и женщин на темную сторону.
Взамен… именно она была высосана и соблазнена.
Херон был именно таким… непокорным. Даже тогда, когда он
отдался ей, и она играла с ним, а ее приспешники кишели вокруг него, ее истинная
природа обнаружила… он непокорный, непреклонный, упорный. И эта сила делала его
недоступным. Она никогда не видела подобного. Ни от кого.
Дело в том, что это было в самой его природе, брать все на
себя: Она была идеальным паразитом, мелочной в своих делах и по своей сущности,
пока то, чего она хотела, не становилось навсегда ее.
Вызов Херона был для нее опьяняющей пощечиной, глотком
свежего воздуха. Но также, это казалось, выкачивало из нее все остальное. Открывая
ящик, он достала тонкий золотой браслет с небольшим свисающим с него и
придающим ему некий шарм голубем. Надпись на внутренней сторонне рукописным
шрифтом была просто драгоценной. От родителей дочери. С датой и годом и т.д.:
бла, бла, бла. Она ненавидела имя Сесилия. Она действительно ненавидела его.
Эта девственница была все равно… что колючка в боку.
Предназначением этой девушки Бартен было лишь, необходимость защитить зеркало.
Теперь же из какого дерьма она имела связь с Джимом –
Только она собиралась раздробить этот сувенир, как мягкое дуновение
тепла прошло через нее, словно прикосновение любовника к ее плоти,
пробирающееся до самых костей. Джим.
Это был Джим. И он вызывал ее.
Закинув обратно браслет, она проверила, хорошо ли был закрыт
ящик и остановилась возле богато отделанного зеркала до пола, которое
функционировало лишь для осмотра ее внешнего вида. Подойдя к нему, она изменила
свою форму, игнорируя законы гравитации и принимая облик великолепной брюнетки
с огромной грудью и задницей.
Распотрошив волосы, она поправила черную юбку, решив что ее
подол был слишком длинным. Пожелав приподнять его вверх, она повернулась,
сверкая гладкими бедрами с совершенной кожей. Вдруг, она почувствовала себя
живой.
Ну, живой, не было технически правильным. Скорее она
почувствовала как если бы: В этот момент, ее похоронное настроение вдруг
улетело в полет. Кроме того, она не собиралась весть себя глупо по этому
поводу.
Уверенной в своем подоле, декольте и волосах, она
направилась в ванную.
- Как я выгляжу?
Она немного повертелась перед молодым человеком, висевшим
вверх ногами над ее ванной. Он не мог ничего сказать, хоть его глаза и были
открытыми.
