Внезапно ее образ горячей блондинки секретаря начала
распадаться, и истинная форма Девины возникла поверх чехла молодого и розового
человечка, ее мертвая, вязкая плоть и свернутые серые когти сжимали дешевую
сережку в виде чертовой птицы.
На мгновение она не заботилась об этом. Слишком потрясенная
своим собственным инстинктом накопления, она не могла думать об актуальности
связанной с тем, что офицер скоро вернется, а затем ей либо придется заразить
его, либо убить, ни одно из которых не потребует от нее особых усилий.
Кроме того, что ей все же пришлось взять себя в руки.
Принуждая себя думать, она представила себе своего
терапевта, воображая пудинг с вареньем, который был очень актуален в
постменопаузе, которая и была за все в ответе… но, казалось, она знала о чем,
черт возьми, она говорила.
Девина тревожилась не о вещах. Речь шла о ее месте в этом
мире… Ты должна помнить, что тебе не нужны объекты, чтобы оправдать свое
существование, или чтобы чувствовать себя в безопасности.
Если говорить более конкретно, она получала все это дерьмо
вместе, и убрав серьгу, она собиралась пойти на компромисс с ее большими целями
в будущем.
Ты уже проиграла один раз, напомнила она себе.
Два глубоких вдоха… и дальше. Потом она посмотрела на свою
руку и представила образа молодой, наращивая плоть на место. Необходимая
концентрация вызвала у нее головную боль, которая задержалась и после того как
она вернулась к тому, чем не являлась, но не было временя останавливаться на
стуке в висках. Стоя на ногах, которые были столь же твердые, как содовая
соломка, она споткнулась возле вещей. Приподнимая уголок драпировки, она
положила серьгу с голубем, а затем упала обратно в сиденье, где ее оставил
офицер.
Как раз вовремя. – Вот, выпей.
Она посмотрела на парня. Судя по его лицу, казалось, что
хитрость с Бритни все еще работала: Единственную вещь, которую можно было
гарантировать во всех людях – если они были глупыми в реальности.
- Спасибо, - сказала она хрипло, потянувшись вперед… рукой,
которая была розовой с накладными полированными ноготками. Но как долго это
будет продолжаться?
Она выпила холодной воды, скомкала бумажный стаканчик и
бросила его в мусорный ящик под столом. – Пожалуйста… Ты можешь мне помочь
выбраться отсюда? Сейчас?
- Конечно.
Он вытащил ее из кресла, подбросил ее, на удивление крепко
обнял за талию и нес большую часть ее веса на себе. Вниз длинными рядами. Через
запертую дверь при помощи пропускного. В коридор за ее пределы. Лифт был
благословением, даже, несмотря на то, что спуск заставил ее чувствовать себя
еще более дезориентированной.
План, сказала она себе. План сработал. Это была ее жертва,
которую необходимо было отнести туда, где она должна была быть. Когда он привел
ее в свой кабинет, он посадил ее в одном из пластиковых стульев рядом со
столом, и принес второй стакан воды. Что помогло ей обрести еще большую ясность
в голове.
Сосредоточив внимание на офицере, она решила, что она не
просто позволит ему жить, она даст ему еще и небольшой подарок. – Спасибо, -
сказала она ему, то есть она.
- Не за что. Ты сможешь добраться домой?
Она сделала знак, что сможет и наклонилась вперед. Мысленно
приближаясь сквозь спертый воздух, она захватила его взгляд и проникла в его
мозг, прогуливаясь по коридорам его метафорического ума, просматривая случайных
данных о его личности.
Подобно тому, как она расставалась с серьгой, он вставила в
его мозг знание, что он был неподражаемым Казановой, парнем, который, несмотря
на свой скромный внешний вид, был объявлен в розыск среди женщин, и потому был
более уверенным и мужественным среди них.
Это было тем, что собиралось положить начало. Потому что в
отличии от мужчин, которые основываются на визуальное восприятие, женщины, как
правило, больше обращают внимание на то, что находится между ушами.
А самообладание это сексуально.
Девина ушла вскоре после того, как забрала с собой
воспоминания о том что они делали и куда они ходили. Закончив с
благотворительностью и отвращением, ей захотелось утереть нос невыносимого
Найджелу. Так же, как и монахиня с чистейшим сердцем все еще могла проклясть
при случае, демон мола в редких случаях быть сострадательной. Но это заставило
ее чувствовать себя так, словно она провоняла, и ей срочно нужен был душ.
Глава 21
- Думаю, я на небесах.
Райли спрятала улыбку, когда Век смотрел с благоговением на
кусочек яблочного пирога, который поставила перед ним ее мать. – Вы
действительно испекли его? – сказал он и поднял глаза.
- С нуля, в том числе и корочку, - объявил ее отец.
- И не только это, она может сделать, что угодно с закрытыми
глазами и одной связанной за спиной рукой.
- Думаю, я влюбился.
- К сожалению, она занята, - ее отец притянул мать,
запечатлевая на ней быстрый поцелуй, в то время как получал свой кусочек
десерта. – Не так ли?
- Так, - прозвучал ответ возле его рта. Райли передала
ванильное мороженое Веку.
- Нужно?
- Еще бы.
Оказалось, что детектив ДелВеччио был хорошим маленьким
едоком. У него ушли считанные секунды на Вителло Салтимбокка и Лингвини кон
Помодоро. Лишь не много салата для парня, что не было большой неожиданностью. И
казалось, что десерт вполне мог тоже быть проглочен.
Хоть его желудок наслаждался готовкой ее матери, он все еще
производил на нее впечатление: то как он держался напротив ее отца. Пошучивая и
уважая, он ясно давал понять, что между ними было непреодолимое препятствие,
словно Том, как было известно Райли, пугал большую половину представителей
смерти. В результате?
- А, да, Век, я с вами согласен, - отозвался ее отец. –
Очень многое в системе нуждается в изменении. Это жесткий баланс между
обвинениями и преследованиями, особенно среди определенных расовых и этнических
групп. Также как и в социально-экономическом плане.
Да, ее напарник выражал полное одобрение.
Так как разговор зашел о профилированных предметах в
правоохранительных органах, она откинулась назад и посмотрела на Века. Он,
казался, гораздо спокойней, чем она когда-либо его видела. И он был очень
красив.
Спустя полчаса и еще одной порцией пирога, Век помог отнести
посуду к раковине и выполнил всю работу по сушке. Затем настало время
собираться и направляться на выход.
- Спасибо, мама, - сказала она, обнимая женщину, которая все
это время всегда была рядом с ней. – И папа.
Переходя к отцу, она поднялась на цыпочках, чтобы обнять
его, высоко вытягивая и обхватывая его на половину его плеч. – Я люблю тебя, -
сказал он, держа ее крепко. И затем прошептал ей на ухо: - он у тебя хороший
парень.
