Кол-Бланш берет бутылочку с одного из подносов и разливает ее содержимое по нескольким бокалам.
Кордей продолжает:
– Кому пришла в голову идея отравить воду?
Встают еще трое мужчин.
– А кто скажет мне, зачем вы это сделали?
Один из мужчин открывает рот и говорит бесцветным, будто издалека доносящимся голосом:
– Зерно заканчивалось, – бубнит он, – голод подступал, а когда начинается голод, простолюдины всегда бунтуют. Мы подумали, что нужно уменьшить их численность. Вывести из строя, чтобы избежать бунтов, подобных прошлому.
– Кто еще знал о происходящем?
Поднимается еще человек двадцать. Среди них мадам Лангур, месье Сагуин, король и королева.
Замечаю, что из глубины зала за мной наблюдает Монпарнас; на лице его, как обычно, ничего невозможно прочесть.
Кордей почтительно склоняет голову перед королевскими особами, затем поднимается и смотрит прямо на королеву.
– Ваше Величество.
Впервые в жизни я вижу, что на лице у Кордей отражаются ее истинные чувства: чистая, незамутненная ненависть. Я даже вздрагиваю. Ни за что на свете не хотела бы, чтобы Кордей так на меня посмотрела.
– Господа Мандриль, Вервет и Тарсье, – говорит она, поворачиваясь к трем мужчинам, – у вас нет детей.
– Нет, мадам, – соглашаются они.
– Прекрасно. Тогда я пью за ваше здоровье.
Убийцы растворяются в толпе, но через минуту уже подносят бокалы с шампанским трем упомянутым господам. Кордей делает вид, что тоже поднимает бокал в воздух.
– Ваше здоровье, – произносит она, пока они пьют.
– А у всех остальных есть дети, – продолжает она.
– Да, мадам, – отвечают они.
– Тогда у меня есть для вас подарок.
Убийцы проходят по залу и вручают стеклянные пузырьки, закрытые пробками, каждому стоящему человеку. Королева берет свой пузырек и крепко прижимает к груди.
– Вы должны дать содержимое этих пузырьков своим самым любимым детям и удостовериться, что они выпили все до дна.
Я в ужасе поворачиваюсь к принцу, который по-прежнему как завороженный смотрит на сцену. Я начинаю паниковать, вдруг осознав, что этот человек совсем мне не противен и что я уж точно не хочу, чтобы он умирал.
– Да, мадам, – произносит королева.
23. Сокровища короны
Кордей улыбается.
– С этого дня всякий, кто еще задумает отравить воду, сначала положит свою руку в огонь и будет держать там, пока она не обуглится.
– Да, мадам, – хором отвечает весь зал.
– Когда я хлопну в ладоши, вы проснетесь и забудете все, что я сейчас сказала.
Она дважды хлопает в ладоши, все вздрагивают и будто просыпаются от глубокого сна. Начинается бормотание и перешептывание. Потом все понимают, что сидят на полу, начинают указывать друг на друга пальцами и хихикать. Кордей низко кланяется и исчезает со сцены, оставив за собой облако густого дыма. Аудитория взрывается бурными аплодисментами.
Я трясу Этти и принца. Они просыпаются с трудом.
– Вставайте, вы оба.
Они сонно хмурятся, глядя на меня, пока я пытаюсь поднять их на ноги.
– Нам пора уходить.
Сегодня чем-то отравили несколько человек из самых верхов общества. Кто знает, заразна ли эта болезнь. Кто знает, что теперь произойдет.
– А вот и мой сын! – восклицает королева, глядя мне через плечо.
Думай, Нина, думай.
Хватаю принца за лацканы бархатного сюртука и встряхиваю.
– Не пей это, – быстро шепчу ему на ухо.
У него от удивления округляются глаза.
– Сынок! – Королева уже стоит перед нами, рядом с ней – король. Я отпускаю сюртук принца и кланяюсь им.
– У меня кое-что для тебя есть! – Она протягивает ему хрустальный пузырек.
– Я приберегла это специально для тебя. – Она улыбается, в глазах читаются доброта и нежность. – Ты выпьешь это ради меня?
Принц быстро переводит глаза с меня на свою мать.
– Ну давай же, – настаивает королева, – выпьем вместе.
Я тяну принца за рукав.
Слуга дает королеве пустой бокал. Она наливает в него прозрачную жидкость и протягивает сыну.
Он смотрит на бокал. Принц не может ей отказать. Она же королева. Он не имеет права сказать ей «нет».
Я перехватываю взгляд Этти. Она не глупышка. Сейчас она уже заметила и Монпарнаса, и Кол-Бланша. Двое самых известных Убийц Двора чудес находятся в этом зале, и всем раздают какие-то непонятные напитки. Я подмигиваю Этти, и она кивает в ответ.
Принц берет бокал, и в последний раз с извиняющимся видом взглянув на меня, подносит его к губам.
Этти оглушительно чихает и, покачнувшись, выбивает бокал у принца из руки. Сделав вид, что тоже оступилась, я наступаю принцу на ногу. Вскрикнув, он отдергивает ногу, но я двигаюсь вслед за ним, хватаю его за рукав и так подобострастно прошу прощения за свой проступок, что всякий, кто знает меня лучше, очень бы этому удивился. Он раздраженно стряхивает мою руку и, прихрамывая, снова отходит. Но теперь в моем кармане уже лежит его табакерка.
– Ах, какой стыд! – восклицает королева, вглядываясь в разлитый по полу напиток. – Сейчас принесу еще.
Я оглядываюсь по сторонам, ищу глазами Убийц, но их уже и след простыл.
У нас совсем мало времени.
– Не пей ничего из того, что предложит тебе мать. Ты должен мне пообещать, – вполголоса приказываю я принцу.
Затем поворачиваюсь к Этти.
– Нам пора, – шепчу я ей.
Она кивает, мы дожидаемся момента, когда королева поворачивается к нам спиной, и убегаем, а принц продолжает смотреть на мать глазами, полными ужаса.
* * *
Благодаря хорошо спланированному падению кое-чего тяжелого этажом ниже охрана оставляет свой пост у двери с множеством замков, которую мы миновали вчера по дороге в покои королевы. Мне хватает нескольких секунд, чтобы открыть все эти замки.
Входим внутрь и замираем, пораженные блеском сокровищ: это драгоценности королевской династии.
– Нам не следовало сюда заходить, – со страхом говорит Этти.
Я не обращаю внимания на эти слова и прохожу внутрь.
Здесь и яйца Фаберже, и тяжелые скипетры из слоновой кости, и державы из чистого обсидиана. Корону, принадлежавшую покойной королеве, украшает самый большой бриллиант из всех, что мне доводилось видеть. На подушке, покрытой мехом горностая, покоится тяжелая древняя корона из грубого золота с орнаментом из королевских лилий. Множество колец, браслетов, серег со всевозможными драгоценными камнями и жемчугами.
