Он замолкает, а я начинаю осознавать всю болезненную правду его слов.
– Твои порывы праведны, Кошка. Двор был сломлен, когда пришел Каплан, и я ненавижу его всем своим существом. Но я взвесил все риски. А ты?
А я нет. Я была слишком занята тем, что строила планы, стараясь убедить остальных, что это нечто большее, чем простое самоубийство, и здесь есть хотя бы искра надежды. Но слова Орсо оказались моей совестью, и теперь внутренний голос обвиняет меня, а собственные мысли осуждают.
– Каплан переломал руки Посланнику за то, что тот пытался украсть его собственность, и ни один из баронов не сказал ему ни слова, – продолжает Орсо. – Он бил тебя кнутом, как собаку, на глазах у всего Двора и с их одобрения. Что он может сделать с твоей гильдией, если твое нападение на него закончится провалом?
– Именно это и дает Тигру силу: мы только думаем и боимся того, что может случиться. Он – опухоль на нашем теле, и ее нужно вырезать, – настаиваю я.
Мертвый барон смеется, и я чувствую, как спадает напряжение, нараставшее между нами.
– Ох, Котенок, ты такая дикая. Ты напоминаешь мне моих павших братьев. Они тоже мечтали о справедливости, но за свои мечты отправились на гильотину, а все, кто их любил, были повешены на Монфоконе. – Он протягивает больную руку и ласково касается моей щеки. – Ты маленькая, но яркая и стремительная, и Двор любит тебя. Они видят в тебе огонь и чистоту. Ты могла бы стать баронессой Воров, если бы мудро выбирала свои битвы.
– Однажды вы сказали мне, что если я вытащу вас из Шатле, вы дадите мне все, о чем я попрошу.
– Это было давно, – мрачно говорит он.
Я улыбаюсь и придаю лицу выражение, какое бывает у Тенардье.
– Мертвый барон изменяет своему слову? Может наступить такое время, когда вам понадобятся рассерженные мужчины с ружьями в руках и огнем в сердце. Как стыдно вам будет, если этот день настанет, а вы обнаружите, что все эти люди уже совершенно бессмысленно умерли. Я прошу вас помочь мне сохранить жизнь вашим пехотинцам.
Не могу устоять на месте от волнения в ожидании того, что скажет Мертвый барон, и готовлюсь к волне разочарования, которая сейчас на меня обрушится. Орсо смотрит мне в глаза; кажется, я вижу, как вращаются шестеренки у него в голове.
– Если ты сможешь убедить членов Общества, что их дело проиграно, если сможешь привести их ко мне, тогда я помогу тебе спасти их, – говорит он, и я понимаю, что дальше спорить смысла нет.
Для барона гильдии готовность спасти огромное число Тех-кто-ходит-днем уже серьезное решение. Это плохая сделка, потому что у меня нет шансов убедить Сен-Жюста отказаться от борьбы, но другой сделки мне никто не предложит.
32. Та, что была потеряна
Следующим вечером я иду в гости. Дом на Рю Плюме слишком скромный для такого респектабельного района. В вечернем свете он кажется обманчиво веселым, с зеленым садиком вокруг и цветочными горшками в каждом окне.
Сердце бешено колотится в груди, когда я карабкаюсь вверх по стене. Дыхание сбивается, я даже сглатываю с трудом. Но продолжаю двигаться вперед, не думая о том, что вторгаюсь на церковную территорию, и о том, что ждет меня внутри. Влезаю через мансардное окно и бесшумно скольжу по пустому коридору.
По крайней мере, так мне показалось сначала. Но волосы на загривке встают дыбом, а все звериные инстинкты громко кричат. Здесь есть кто-то еще. Я замираю. Ничего не слышно, но кто-то здесь точно есть. Прищуриваюсь, чтобы глаза привыкли к темноте. Ощущаю дуновение от какого-то движения за спиной. Хочу повернуться, но в этот момент меня бьют чем-то тяжелым по затылку. Падаю на колени, из глаз сыплются искры, а темнота вокруг сгущается. Слышу щелчок – кто-то взвел курок.
Зажигается лампа, я жмурюсь в ее ярком после кромешной тьмы свете. Голова гудит от боли. Надо мной нависает массивная мужская фигура, великан с незапоминающимися чертами лица. Тот, кого я вызволила из Шатле. Мэр. Ведь в тот день я освободила именно Мэра, любимое чадо гильдии Пера, одного из Чудесных Двора чудес, который был потерян и снова найден. В ту ночь в тюрьме Орсо узнал его и позже прошептал мне на ухо этот секрет. Но ценность шпиона гильдии Хранителей знаний во многом определяется окружающей его тайной, а потому его возвращение до сих пор держится в секрете от большинства Отверженных.
В свете лампы он видит мое лицо, с шумом выдыхает и опускает пистолет.
– А, это ты, – говорит он.
– Изенгрим вас дери, обязательно было бить так сильно? – возмущаюсь я, пока он помогает мне подняться.
– У меня большие руки, – оправдывается он, убирает пистолет и смотрит на меня. – Ты говорила, что не собираешься сюда приходить.
В этот момент дверь за нашими спинами с грохотом распахивается. У меня срабатывают рефлексы, я падаю на пол и откатываюсь подальше, сжимая в руке кинжал, а Мэр направляет свой пистолет в дверной проем. Там стоит Этти в платье, из которого она давно выросла, с диким взглядом, пышными взлохмаченными кудрями и огромным топором в руках. Она сильно выросла с тех пор, как я в последний раз видела ее той далекой ночью, когда заплатила баронам хлебом. Но личико все такое же милое. А когда она видит меня, то вскидывает руки, размахивая топором и издает победный клич.
– Я знала! Я знала, что ты меня спасешь! – Она поворачивается к Мэру с победным выражением лица. – Я говорила вам, что она меня найдет, я говорила, что она придет за мной!
– Как ты добыла мой топор?
– Я умею вскрывать замки, – отвечает она и бросается ко мне, все еще сжимая в руках топор, но потом вдруг резко останавливается прямо напротив Мэра.
– Теперь вы обязаны меня отпустить, – говорит она ему.
Мэр вздыхает и тяжело садится на низкий бархатный стульчик, который скрипит под его весом.
– Иди с ней, если хочешь, – говорит он глухим, усталым голосом. – Если ей больше не нужно, чтобы я продолжал тебя прятать, тогда мой долг уплачен, а ты больше не под моей ответственностью.
Этти медленно поворачивается и смотрит на меня.
– Прятать? Нина!
– Этти, положи топор, пожалуйста.
– Я ничего не положу до тех пор, пока кто-нибудь не объяснит мне, что здесь происходит, – парирует она, и ее глаза горят безумным блеском. – Почему он говорит, что тебе нужно было меня прятать? – Теперь она косится на меня с подозрением, как будто никогда раньше не видела. – Ты же не делала этого, Нина? Ты же не…
– Этти, у меня не было выбора. Тигр продолжал бы свою охоту и рано или поздно добрался бы до тебя. Мне нужно было отослать тебя подальше. Куда-то, где ты была бы в безопасности.
Этти держит топор на вытянутых руках и указывает им в мою сторону.
– Объясни, – командует она.
– Он был передо мной в долгу за то, что я вызволила его из Шатле, – говорю, указывая на Мэра. – Он шпион, сын гильдии Хранителей знаний. Если кто и знает, как можно исчезнуть с лица земли, так это он. Я призвала его отдать мне этот долг. Он пошел к Тенардье и предложил ему такую цену, перед которой тот не смог устоять. Тиару с бриллиантами, которую мы забрали из Тюильри, помнишь? Она оказалась достаточно ценной, чтобы Тенардье решился пойти против самого Тигра и тайно продать тебя незнакомцу.
