Бенфика огляделась по сторонам. Вокруг суетились и кричали друг на друга люди; непрерывно гудели санитарные и полицейские машины. Можно было пойти домой и досмотреть сериал «Декстер», но она повернулась и рванула догонять неизвестного спасателя.
– Тебя не тошнит? – спросил он на бегу. – Не выворачивает?
– Нет, – крикнула девочка, – не выворачивает.
– Хорошо…
До наступления темноты вместе с «белой рубахой» и другими взрослыми она искала останки погибших. Бенфика ползала по площади на корточках и собирала в отдельные полиэтиленовые пакеты пальцы рук, ног, фрагменты кожи и скальпов с волосами. Пару раз они с «рубахой» натыкались на отца и полковника Гази.
– Видишь следы? Это мозги солдат. Надо собирать! – лихорадочно говорил полковник тяжело дышащему отцу. – Все курсанты должны быть похоронены до захода солнца. Смотри, здесь и здесь – это их частицы.
– Вижу, вижу, Гази, – устало отвечал ему вождь племени. – Здесь соберем, а потом пойдем в сквер за площадью. Туда тоже много останков улетело…
Утром следующего дня в доме у Соляного рынка прислужница миссис Анн внимательно осмотрела платье, кеды, хиджаб девочки и сказала, что эту одежду носить больше нельзя. Добавила что-то озабоченное на филиппинском и засунула грязную одежду в большой полиэтиленовый пакет для мусора. Выспавшаяся Бенфика сидела за барной стойкой на кухне, примыкающей к большой столовой, и пила чай. Девочка глядела на пакет с мусором, где лежала ее перепачканная кровью одежда, и прислушивалась к своим ощущениям. Есть посттравматический стресс или нет? Псих она теперь или не псих? Допив чай и подперев локтем голову, она стала смотрела, как миссис Анн готовит обеденное блюдо. Большим острым ножом та тщательно очистила от волос коровью ногу, а затем ошпарила ее кипятком. Потом филиппинка взяла топор и ловко разрубила конечность на ровные (по два-три сантиметра) кругляшки. Через несколько часов на обеденном столе будет стоять густая красно-оранжевая похлебка с фасолью и помидорами. Они с отцом будут молча обсасывать костные кругляшки с «запечатанным» в них мозгом животного. Рвотных позывов от таких мыслей у Бенфики не возникло, а наоборот – проснулся сильный аппетит. Нет, она не псих.
Через неделю полковник Гази и «белая рубаха», оказавшийся шефом президентского протокола – господином Аль-Джунаиби, пришли к ним в гости. Мужчины долго ужинали на пятом этаже в мафрадже и пили виски (отец и дядя Гази не употребляли дурман-траву) и уже за полночь спустились в домашний кинотеатр, совмещенный с библиотекой. В нарушение восточного этикета руководитель президентского протокола пожал девушке руку.
– Я уполномочен передать вам личную благодарность президента страны. Он распорядился оплатить ваше обучение в любом учебном заведении Европы, в каком пожелаете.
Бенфика поклонилась и поблагодарила. Гости хотели уходить, и тут она задала действительно важный вопрос:
– Господин Аль-Джунаиби, а что случилось на площади? Что говорят следователи?
Взрослые переглянулись, и господин Аль-Джунаиби молча кивнул, давая разрешение полковнику Гази на исчерпывающий ответ.
– Это были смертники со взрывчаткой, переодевшиеся курсантами, – ответил полковник Гази, поморщившись. – Им удалось зайти внутрь колонны военных, марширующих по площади. Они убили девяносто шесть человек и ранили около трехсот. Исламисты нанесли нам удар, чтобы заставить молодежь бояться службы в армии.
Он также пожал девушке руку и добавил с чувством:
– Бенфика, учеба в Европе престижна, но сейчас, за ужином, я убеждал и твоего отца, и уважаемого шефа президентского протокола, что после окончания Имперского колледжа в Лондоне ты уже никогда не вернешься домой! Никогда! А кто будет бороться с шайтанами здесь? С твоими крепкими нервами и светлой головой следует поступать в Национальную военную академию! Ну а потом добро пожаловать к нам, в контрразведку! Выдам тебе секрет, нет на свете занятия интереснее… Ну разве что коллекционирование старых кинжалов…
И он подмигнул ей, как закадычный друг. Гости, попрощавшись, ушли, а отец сказал, что глава государства уволил прежнего начальника госбезопасности страны и «дядя Гази уже заступил на эту высокую должность».
В следующем, две тысячи седьмом году Бенфика эз-Зубейра окончила частную школу и поступила в Военную академию на факультет национальной безопасности.
Расшифровка оперативного донесения капитана госбезопасности Бенфики эз-Зубейра. Провинция Хадрамаут, сентябрь 2014 года. (Разговор с человеком без руки.)
– Где ты живешь?
– Вон там.
– А что здесь делаешь сейчас?
– Сижу.
– Что-то здесь делаешь или ничего не делаешь?
– Ничего.
– Как тебя зовут?
– Халед Абдель Азиз.
– Расскажи, как так получилось, что тебе отрезали руку?
– «Аль-Каида» пришла в деревню, потом возникла одна проблема, и меня обвинили в краже.
– Как именно это было?
– Они подъехали на машине, когда я шел по улице.
– Они тебя в машину посадили?
– Да, вот у того дерева это произошло. Я шел на ферму, и меня схватили.
– А чем отрезали, ножом?
– Ножом, да.
– Потом они оказали первую помощь?
– Нет, никто не помогал, просто дали мне бинт.
– А где ты лечился?
– У доктора.
– Где у доктора?
– Там.
– Кто тебя отвез туда?
– Они отвезли и бросили.
– Почему это случилось?
– Что?
– В чем тебя обвинили?
– Обвинили в том, что я воровал оружие, не знаю, в чем еще. Когда они собирались войти в деревню, мы им не позволяли.
– Люди в деревне были против «Аль-Каиды»?
– Половина – против, а половина – за.
– Кто отрезал тебе руку, какой-то палач?
– Один из них, не знаю его имени.
– Он скрывал свое лицо?
– Закрыто у него было лицо.
– Кто вынес приговор? У судьи тоже было закрыто лицо?
– Нет, это был человек из местечка Бадии. Если я его встречу, то зарежу.
– Как мне его найти?
– Может быть, через Абделя Латифа Хусейна, человека, который ушел из «Аль-Каиды».
(Обрыв записи.)
Расшифровка оперативного донесения капитана госбезопасности Бенфики эз-Зубейра. Провинция Хадрамаут, сентябрь 2014 года
– Меня зовут Абдель Латиф Хусейн, родился в Батейсе в 1981-м. Я два года учился в университете, потом обстоятельства заставили меня прервать учебу.
