– Так точно, устроит.
– А фотографии сотри. Сам из вертушки их не выкидывай. Каждый из бойцов получит по две тысячи пятьсот, вертолетчики по пять тысяч долларов. Потом рапорт по итогам успешной операции. Каждого к госнаграде. Все понял?
– Так точно, господин генерал…
Генерал отвернулся от командира спецназа, набрал на черном айфоне номер командира полка штурмовой авиации.
– Полковник, приказываю тебе через час разбомбить аэропорт Дамара! Полностью! Преврати его в пустыню, какой она была при пророке Мухаммеде – да благословит его Аллах и приветствует!
Услышав бодрое «есть!», генерал подошел к бойцам и хлопнул в ладоши:
– Всё! Сворачиваемся! Девушку в мою вертушку. Этих оружейных баронов в другую. Дайте арестованным воды! Девице руки-ноги не развязывать, слишком шустрая. Полетели в столицу! На все воля Аллаха!
Взревели мощные двигатели вертолетов Ми-8. Лопасти подняли в воздух тучи песчаной взвеси, и вспыхнувшая желтая буря проглотила злополучную дорогу N1, стоящие на ней грузовики и фигурки армейских спецназовцев.
Чтобы начать новую жизнь, надо аккуратно расстаться с прежней. Аккуратно не получилось, и теперь она лежала на вибрирующем полу вертолета, уткнувшись носом в пропахшую керосином солдатскую куртку.
Низколетящую машину (три-четыре метра над землей) продувало рваным теплым ветром насквозь. У открытой сдвижной двери сидел стрелок с пулеметом, еще один боец с тяжелым «Утесом» прикрывал борт у раскрытых грузовых створок в хвостовой части. В метре от лица Бенфики застыли желтые пустынные ботинки генерала Гази. Она скосила глаза. Рюкзак с джамбиями военачальник держал, обняв обеими руками, на коленях. Как и ее отец, Гази с молодости увлекался древним оружием, но у него никогда не хватало ни средств, ни времени для создания приличной коллекции. Теперь его скудное собрание клинков получит роскошное обновление. Вдруг экипаж смог бы самостоятельно разобраться с технической проблемой и самолет улетел в Джибути? Нет, он не мог допустить, чтобы драгоценные джамбии оказались за границей. Поэтому приказал нанести ракетный удар (считая, что пассажиры в здании аэровокзала) по лайнеру Ил-18. Ссориться с влиятельным племенем генерал не станет. Он отдаст ее родственникам вожделенные грузовики с оружием, а взамен оставит себе коллекцию джамбий… Ее он передаст в качестве бонуса. По итогам сделки выходец из семьи бедняков, генерал Гази, осуществит мечту и станет членом высшего общества. До сих пор у горцев северного Йемена статус настоящего мужчины определяется не маркой люксового немецкого автомобиля, швейцарскими часами и итальянским костюмом, а стоимостью боевого клинка, заткнутого за пояс из вяленой кожи.
Она вспомнила «мгновенную» карточку, сделанную на популярный прежде фотоаппарат «Полароид». Большеглазая девочка лет восьми, а рядом всегда улыбающийся майор Гази и стройный диспетчер столичного аэропорта господин Яруб. Они сидят за столиком в мастерской по ковке кинжалов у сверкающего стеклянного прилавка, подсвеченного электрическими лампочками, и пьют чай из маленьких пузатых стаканчиков.
– Друзья мои, цена ножа зависит от его истории, смотря кто им владел – президент, шейх племени или простой феллах. – Отец показывает на клинок, лежащий перед ними. – И эта джамбия действительно старинная. Она в прекрасном исполнении и отличном состоянии. Рукоять из кости носорога, хвала Аллаху, а не слона, однако, увы, летопись ее владельцев ничем не примечательна. Скучное бытие многих поколений крестьян горной деревушки Кахель. Ни одной захватывающей кровавой истории. А раз крови на ноже почти нет, то и цена в четыреста тысяч долларов явно завышена…
Майор Гази хмурится и, чтобы скрыть недовольство, поворачивается к маленькой зеленоглазой девочке, сидящей на стуле в сторонке. Он улыбается ей, подходит и показывает холодное оружие, лежащее под стеклом блистающих витрин.
– Ты слышала о черных африканских носорогах? Они жили на земле двенадцать миллионов лет и весили как современный грузовик. На вид они грозные, но даже не очень умелый охотник мог их убить. Из рогов люди делали много полезных вещей, например, вот такие рукояти ножей и сабель. Сейчас носорогов на земле почти не осталось, всех повыбили. Они занесены в Красную книгу, и современные оружейники вынуждены делать рукояти из кости слонов, а это уже не то…
– Мне жалко носорогов, – говорит девочка, – но непонятно, почему эти джамбии стоят миллионы.
Офицер снова улыбается. Он терпелив.
– Видишь, этому клинку семьдесят лет, он стоит три миллиона йеменских риалов; вот тут старый кинжал, ему больше сотни лет, и за него готовы заплатить десять миллионов; а эта джамбия с рукоятью из кости полностью вымершего подвида черного носорога, ей почти триста годков, и она стоит тридцать миллионов риалов. В цену заложены не только возраст оружия и качество изготовления, но и то, насколько богата военными событиями семейная хроника его владельцев. Чем интереснее история, тем клинок дороже выходит. Твой папа – большой специалист в такого рода вопросах…
– Папа, а мы с тобой богатые люди? – спрашивает она у отца.
Все в лавке начинают смеяться. За прилавком хохочет даже оружейный мастер, всегда строгий и невозмутимый господин Абдулла бен Узейри.
– Нет, дочка, богат только Аллах! – отвечает явно довольный отец.
После приземления на военном аэродроме ей на голову надели вещмешок, вынесли из вертолета и посадили на горячий песок. Вещмешок пах чесноком и оружейным маслом. Она сидела на коленях под прямыми лучами полуденного солнца и шепотом повторяла французскую скороговорку: Trois tortues à tristes têtes trottaient sur trois toits très étroits
[19]. Вскоре рядом раздался бодрый голос генерала. Бывший шеф успел сходить в штаб, умыться и побрызгаться парфюмом с запахом мандарина, перебивавшим даже вонь мешка.
– Ну что, как твои дела? Ты интересовалась, какую награду за твою поимку дадут родственники? Отвечаю: триста тысяч долларов. Еще они получат грузовики с оружием, а я оставлю себе клинки. Это честный обмен.
– Где пилоты Назар и Борис? – глухо спросила Бенфика.
– А на них оборотень гули посмотрел, и они, о-па-па, исчезли! – хохотнул генерал.
Девушка вздрогнула и промолчала.
– Ладно, сейчас я расстанусь с тобой навсегда, – сказал «дядя» Гази. – Думал на прощание сказать что-то умное и даже чуточку сентиментальное, но ничего не приходит в голову. Жарко… Эй, рядовой, дай девушке напиться воды! Потом снова мешок на голову. Не надо, чтобы ее здесь видели. Вот так. Не жадничай, пускай напьется. Бенфика, ты в туалет не хочешь? Мальчишка может в кусты сводить. Трусики снимет-наденет. Сама знаешь, он девушками не интересуется. Ну как хочешь. А теперь прощай.
