Командир посмотрел на майора, сидевшего справа от него с невозмутимым лицом, и хрипло рассмеялся.
– Да это же шутка! Вот они, мои бойцы, выходят из харчевни! А ты думала, что Хуси совсем дикие и шутить не умеют, а-а-а?
– Шейх, я хочу вас поблагодарить за то, что вы меня спасли, – помолчав, сказала девушка. – Да воздаст вам Аллах благом!
– Аллах велик! – сказал посерьезневший командир. – Теперь ты поедешь с нами здесь, в салоне, а мои бойцы будут в кузове.
Он дважды посигналил в знак благодарности безмолвному хозяину придорожной харчевни, вышедшему проводить ночных гостей, и нажал на педаль газа. Асфальтированная дорога петляла между невысоких холмов. Трасса была ровной, и Бенфика съела теплый бутерброд с яичницей и запила его остывшим чаем. Пошевелила плечом, ушибленным о речной валун. Ничего страшного – рука двигалась почти свободно. Если Хуси лишатся власти в стране и она вдруг вернется в Управление госбезопасности (это маловероятно, но все же), сможет ли она заставить себя считать этого шейха своим врагом? Нет, не сможет. Хорошо бы немного отдохнуть – закрыть глаза и поспать, – сейчас появилась надежда на встречу с проклятым генералом Гази. Однако ее спасители, как и полагается нормальным арабским мужчинам, не замолкали ни на минуту. Хусейн продолжал тему «своего и чужого отношения к юмору». Время от времени он хлопал по плечу майора.
– Сейчас за завтраком я сказал одному нашему солдату: «Ты такой красивый, Ахмед! Ты, наверное, сегодня умрешь!» Если бы наш разговор подслушали европейцы или американцы, они бы подумали: «Как этот араб странно шутит!», но на самом деле я не шутил. Парень полночи ехал за рулем по тяжелой дороге, потом полночи искал нас у реки! И совсем не расквасился! Если он сегодня вдруг погибнет, то предстанет перед семьюдесятью девственницами в раю как настоящий мужчина. Что ты думаешь по этому поводу? Поймут ли нас когда-нибудь американцы и европейцы, а-а-а?
– Мы для них загадка, но, когда они нас разгадают, будет поздно: арабы полностью заселят Европу. Там ведь такой мягкий климат и налаженная инфраструктура… Но мы с тобой, шейх Хусейн, никуда не уедем. …Кстати, шейх, а что ты решил по поводу случая в горах? Что скажешь судье в столице?
– Пусть простит меня Аллах, но я не для того прыгал с обрыва в темноту, а потом тащил ее по берегу… – Тут командир хуситов посмотрел в зеркало заднего вида на Бенфику и спросил: – Ты спортом случайно не занималась?
– Немного в детстве гантели поднимала ну и бегала по стадиону…
– Не для того я прыгал в горную реку, – продолжил командир хуситов, – чтобы эту девушку насмерть забили камнями родственники этого Фейсала. Пусть простит меня Аллах! И кстати, думаю, что тебе лучше сейчас уехать из страны. Как говорится, мать убийцы забывает, а мать убитого – нет.
Он снова посмотрел на нее в зеркало заднего вида, немного помолчал и заявил:
– Или иди ко мне второй женой… Шучу! Ты слишком шустрая, даже для меня.
– Спасибо, шейх. – Бенфика изобразила улыбку. – Я правильно поняла, что в столице вы меня отпустите?
– Да. Клянусь Аллахом! И надеюсь, больше я тебя в своей жизни не увижу! – и командир хуситов почему-то вздохнул.
– Вы сможете высадить меня на Багдад-стрит рядом с Банком реконструкции и развития?
– Да, где скажешь, – подтвердил шейх.
Два грязных пикапа с вооруженными хуситами проскакивали блокпосты на подъездах к столице по специально выделенной «военной полосе» – без проверок. Успокоившись, Бенфика закрыла глаза. Она обязана – перед сложной встречей с генералом Гази – поспать хотя бы пятнадцать минут.
Девушка прикрыла глаза. Она услышала голос командира хуситов, словно через толстую пуховую подушку.
– …Именно американцы создали негативное отношение к исламу. Когда они произносят «терроризм», они всегда имеют в виду ислам. Просто боятся говорить об этом прямо. Они ведь то-ле-рантны… А на самом деле просто страшные лицемеры и лгуны.
– Американцы все еще пытаются править всем миром, шейх Хусейн, – поддержал майор. – Недавно наш земной шар был двухполярный: США да Советский Союз. И мы, мусульмане, были довольны. Два гиганта соревновались между собой, а у нас была свобода… Но сейчас Америка пытается контролировать все в одиночку с помощью военных, массмедиа, интернета и доллара. Мне это не нравится. И кстати, шейх Хусейн, а ведь в Америке полно фундаменталистов… Что такое Техас и прочие южные штаты? Там живут самые яростные христиане, самые зацикленные на своей религии. И самые агрессивные. Они не принимают ничего современного. Совсем ничего.
Командир хуситов открыл рот и хотел сказать наверняка что-то очень одобрительное, но майор его опередил:
– Бенфика, просыпайся, мы в городе.
– Я уже не сплю.
– Хорошо. Шейх, остановите машину за первым городским блокпостом.
Они вышли из автомобиля на почти пустой улице. Проезжавший на мотороллере человек с замотанным куфией лицом едва не врезался в фонарный столб, заглядевшись на странную пару. У большого пикапа, кузов которого был набит хуситами, стояли мужчина в перепачканной европейской одежде и высокая девушка без хиджаба, да еще и в срамном платье, едва прикрывающем колени длинных смуглых ног.
– Бенфика, мы можем сейчас завезти тебя в отцовский дом. Переоденешься и отдохнешь. У тебя слишком… м-м-м… необычный вид для нашей страны. Это опасно.
– После моего бегства в нашем доме наверняка люди племени обосновались.
– Да, ты права. – Майор немного подумал. – Хорошо. У меня есть небольшие накопления. Я могу дать тебе две тысячи долларов. Этого хватит, чтобы добраться до Европы. Отдашь в другой жизни.
– Спасибо, господин майор, но я сама разберусь.
– И какой у тебя план?
– Сяду вблизи дома генерала Гази как нищенка. Буду просить милостыню и следить издалека. Внешность у меня не арабская. Отвечать людям буду на языке туарегов. Решат, что беженка из Африки.
– Плохой план. – Стайер наморщил лоб. – Ладно, сейчас я отвезу тебя к моей старшей сестре. Ты отдохнешь в ее доме в полной безопасности. Будет самолет в Иорданию или в Джибути – я запихну тебя на борт. Оттуда улетишь в Европу. Главное, ты теперь не в уголовном розыске. Помогать тебе с генералом Гази не буду. Подозреваю, у тебя в голове чистый криминал…
– А у меня другой план, господин майор, – спокойно сказала Бенфика. – От имени Революционного комитета вместе с хуситами вы устроите обыск в особняке генерала и поищете алкоголь.
– А он у него есть?
– Уверена. Своими глазами видела, как Гази пил виски в компании с ординарцем у себя в кабинете. Значит, и дома есть.
– Обращаюсь к Аллаху, отдалив себя от проклятого шайтана! Ты уверена? Распитие алкоголя – тяжкое преступление.
– Клянусь Аллахом!
Их разговор прервал командир хуситов. Он открыл окно пикапа и ткнул в сторону Бенфики бубнящей и хрипящей рацией.
