— В ту пору все мужья так делали. Мы не жаловались. Выйти замуж — значит стать взрослой.
В уголках глаз Тарампал уже проступали тонкие морщины. Волосы у нее по-прежнему были темные и густые, в отличие от тощих седых пучков других вдов. Еще молодая женщина, она уже три четверти своей жизни была женой. Эта мысль поразила Никки.
— Сколько вам было лет? — спросила она.
— Десять, — ответила Тарампал. Ее лицо светилось такой гордостью, что Никки стало дурно.
— Вы не боялись? А ваши родители?
— Нечего было бояться. Это такая удача — быть предназначенной пундиту, самому Кемалю Сингху! Видишь ли, у нас совпали гороскопы, так что отвергнуть наш союз было невозможно, несмотря на огромную разницу в возрасте.
— У вас было время получше узнать друг друга? Я имею в виду, до первой брачной ночи.
Тарампал сделала длинную паузу, чтобы отхлебнуть чаю, и Никки показалось, что по лицу ее собеседницы пробежала тень.
— Извините. Мне не следовало спрашивать, — сказала Никки. — Конечно, это слишком личное.
— Все происходит совсем не так, — ответила Тарампал, — а куда проще, и тебе хочется, чтобы это поскорее закончилось. Романтика, внимание к потребностям друг друга приходят потом.
— Значит, все-таки приходят? — спросила Никки. Она не знала, почему ощутила такое облегчение, но ее чувства нашли отклику Тарампал. Неожиданная улыбка тронула губы вдовы.
— Да, — сказала она, и щеки ее залились румянцем. — Все хорошее пришло позже.
Она закашлялась и отвернулась, явно смущенная тем, что Никки заметила ее ностальгию.
— Тогда что плохого в том, чтобы писать об этом? Делиться своими чувствами? — мягко спросила Никки.
— Ах, Никки! Ваши рассказы непристойны. Зачем выставлять напоказ настолько интимные вещи? Ты защищаешь эти истории, потому что еще не замужем и ничего не знаешь. Должно быть, ты представляешь себя с кем-то — у тебя ведь есть на примете парень?
Тарампал, вероятно, выгнала бы Никки из дому и сдала сиденье в химчистку, узнай она, что девушка уже была с несколькими мужчинами, ни за одного из которых даже не помышляла выходить замуж. Затем появился Джейсон. Вчера вечером он пришел в паб, и после работы она пригласила его к себе. Половицы опасно скрипели под их неверными шагами, а потом они рухнули на ее кровать. После того как все случилось, Никки предложила провести следующий вечер у Джейсона.
— Моя квартира — не вариант, — ответил он. — У меня сосед, вечно торчащий дома, и самые тонкие стены в мире.
По его тону Никки догадалась, что это отговорка. Она решила, что не стоит зацикливаться на пустяках. Джейсон ей слишком нравился.
Прошло несколько минут. Никки обернулась к окну и посмотрела на жилище Кулвиндер. Шторы были задернуты, свет на крыльце выключен, что придавало дому мрачный, траурный вид. Снова повернувшись к Тарампал, Никки вдруг заметила на холодильнике магнитик — эмблему «Британских воительниц».
— Это ваш? — удивленно спросила Никки, показывая на него.
— Нет, конечно. Майин, — ответила Тарампал. — Она оставила его здесь. Кулвиндер и Сараб, разумеется, всё забрали — ее одежду, книги, фотографии. Осталось несколько случайных мелочей — тут скрепка, там носок. И вот еще магнитик.
— Она жила здесь?
Тарампал как-то странно посмотрела на нее.
— Да, она же была замужем за Джагдевом. Как ты можешь этого не знать? Разве вы с Майей не дружили?
— Нет.
— Тогда откуда ты знаешь Кулвиндер?
— Я откликнулась на объявление о вакансии.
— Я думала, ты одна из подруг Майи и поэтому Кулвиндер предложила тебе работу.
Никки снова посмотрела на магнит. Неудивительно, что Тарампал считала их подругами; у них явно было что-то общее. Каждый раз при упоминании имени Майи в голосе Тарампал звучало презрение, хотя они были практически родственницами.
— Значит, Джагдев — ваш племянник?
— Он друг семьи, из Бирмингема. Никакого родства между нами нет. Джагдев приехал в Лондон в поисках работы, после того как его сократили. Кулвиндер настояла на том, чтобы познакомить его с Майей, поскольку решила, что они подойдут друг другу, — Тарампал вздохнула. — Но она ошиблась. Майя была очень неуравновешенная.
Джагдев. Сын, о котором всегда мечтала Тарампал. Никки видела, что женщина наслаждается ролью властной свекрови. Ей вдруг жутко захотелось телепортировать сюда Минди, чтобы показать сестре, во что та ввязывается. Тарампал даже не была родственницей Джагдева и тем не менее с трудом скрывала свое презрение. Каковы же шансы Минди снискать милость настоящей свекрови?
— Значит, брак был устроен? Долго они встречались?
— Три месяца.
— Три месяца? — изумилась Никки. Даже Минди и мама не одобрили бы подобной спешки. — Я думала, Майя современная девушка. К чему было так торопиться?
— Вдовы тебе не рассказали?
— Нет, — сказала Никки.
Тарампал внимательно посмотрела на нее и откинулась на спинку стула.
— Поразительно. Они ведь только и делают, что сплетничают.
— Они не сплетничают, — встала Никки на защиту вдов. Она и правда досадовала из-за того, что с ней не хотели говорить о Майе, однако восхищалась бережным отношением Шины к памяти погибшей девушки. — Шина особенно предана ей. Все эти истории обрастают молвой, и она пытается с ней бороться.
— История всего одна. Шина, как и Кулвиндер, не хочет верить правде. Вот она, — Тарампал указала на заднюю дверь, — чистая правда.
Из маленького окошка в двери виднелся сад, но там было темно. Тарампал снова сочла, что Никки эта правда известна. Девушка перевела взгляд на магнит с эмблемой «Британских воительниц»; будь Майя жива, возможно, это она преподавала бы сейчас в кружке и нашла бы какой-нибудь способ протащить эротические истории под носом у Кулвиндер. Что за ужасная участь, которую никто не хочет обсуждать? Ладно, если хочется выудить подробности, надо прикинуться осведомленной.
— Ну, до меня доходили слухи, что Майя не слишком строго себя держала, — заметила Никки.
— Шина говорила тебе, что Майя встречалась с парнем-англичанином? Ха, она собиралась за него замуж. Вернулась домой с кольцом на пальце и все такое. Кулвиндер решительно воспротивилась и заявила дочери, что у нее есть выбор: выйти замуж и навсегда разорвать отношения с родителями или бросить парня и сохранить семью.
«Навсегда разорвать отношения с родителями, — повторила про себя Никки. — Да пропади они пропадом, эти отсталые родители». Но тут на нее нахлынули отрезвляющие воспоминания о первых неделях, проведенных в одиночестве на съемной квартире. Она и без того была достаточно одинока, чтобы навсегда разорвать отношения с семьей.
— И ей навязали принудительный брак? — спросила Никки.
