Компания отправилась купаться на пруд в Рёнттейккё. Потом съели походный завтрак на поле перед палаткой. Проректор Пуусари и автовладелец Корпела тоже явились к завтраку. Проректор выглядела немного вялой и избегала взгляда полковника. Для нее, как и для Корпелы, оказалось сюрпризом, что они добрались до самой Ювы. Корпела спросил, проезжал ли он через Миккели. Никто, даже полковник, этого не помнил. Может, они попали в Юву по какой-то объездной дороге через Ристиину и Анттолу? Бог знает…
Когда все отправились на свекольное поле, Хелена Пуусари спросила полковника, что случилось ночью. Ей полегчало, когда она услышала, что полковник отнес ее в автобус и положил на сиденье.
– Я совсем ничего не помню… не надо было столько пить. Скажите, ночью я вела себя развратно?
Полковник уверил Хелену, что она вела себя вполне корректно, предложил ей руку и проводил на утреннее купание к заросшему кувшинками пруду Рёнттейккё. Самоубийцы прожили в деревне Рёнттейккёсалми три дня. Днем прореживали сахарную свеклу и ели приготовленное хозяйкой Кати Яаскеляйнен пюре с сосисочным соусом. Вечерами сидели у костра на берегу пруда Рёнттейккё и вели душеспасительные беседы. Здоровая сельская жизнь всем нравилась. Они остались бы на ферме у Яаскеляйнена и дольше, но свеклы хватило только на три дня. Когда они собирались уезжать, Урхо Яаскеляйнен, который уже знал о главной цели путешествия и успел подружиться со своими помощниками, произнес с тоской:
– Я б тоже с радостью туда поехал, на Нордкап-то, чтоб себя убить… да ведь лето у крестьян – самое горячее время. Не успеваю в дорогу. А может, возьмете с собой хозяйку мою? Кати, она ж свободна… поехала б… Я в этом смысле не прочь жениного туризма.
Но полковник отклонил это предложение. Как он успел заметить, госпожа Яаскеляйнен не собиралась кончать с собой, и в экспедиции на север она стала бы лишним человеком.
– Ну, нет так нет… я токмо предложил, – разочарованно протянул Урхо Яаскеляйнен. Компания забралась в автобус, и Корпела повел его в направлении Савонлинны. Там можно будет прихватить с собой владельца пассажирского судна, если его все еще интересует самоубийство. И коль скоро они будут в Саво, надо заехать и по адресам других авторов писем из папки. В автобусе еще полно свободных мест. Проректор Пуусари предложила зайти в цветочный магазин, заказать надгробный венок и отправить в город Котка на могилу погибшего Яри Косунена. Ведь первого покойника из их группы уже, наверное, похоронили. Стали выяснять, благо в автобусе был радиотелефон. Релонен позвонил по нескольким номерам в Котку и узнал, что Яри Косунена будут хоронить во вторник, то есть через день. Погребение пройдет тихо, на новом кладбище. У матери Яри случился нервный срыв, когда она услышала о смерти сына, и ее отвезли в больницу для душевнобольных. Но на похороны сына ее, может быть, отпустят. Эти сведения дал регистратор Евангелическо-лютеранского общества Котки. Яри похоронят на собранные пожертвования, так как у его матери нет ни денег, ни близких родственников. Регистратор рассказал, что Яри жил с матерью в съемной двухкомнатной квартире на окраине города. Все, что ему удавалось заработать, он тратил на авиамодели и воздушных змеев. Его даже прозвали воздухоплавателем-дурачком. Полковник предложил поехать в Котку на похороны. Следовало проводить в последний путь товарища-первопроходца. В архивной папке вычитали, что в Кюменлааксо живут как минимум два потенциальных самоубийцы. Надо и к ним заехать поздороваться. При необходимости их тоже можно взять с собой на север.
Глава 15
В домике на окраине Савонлинны муж бил преподавателя домоводства Эльзу Таавитсайнен. Электрик Пааво Таавитсайнен был до крайности ревнив и страдал манией преследования. Эльза была вся в синяках, на голове у нее красовалась огромная шишка. Женщина лежала на полу в прихожей и горько плакала. В семье было два ребенка-подростка – мальчик и девочка. Дочка сидела на кровати в спальне, оцепенев от страха, и вздрагивала каждый раз, когда мать в коридоре вскрикивала от ударов. Сын нервно хихикал в гостиной. Он втихую попивал пиво из отцовской бутылки. Избиение было частью еженедельной семейной программы. Жертвой всегда становилась мать, которую обвиняли в греховодничестве. Эльза все делала не так. Дура, которая вечно все забывала, транжирила деньги, бегала по мужикам, готовить нормально не умела, а еще преподавала домоводство. Уродина. От нее воняло. Ленивая. Не воспитывала детей. В кровати холодна. Эльза испортила всю жизнь мужу и детям. Одним словом, ужасный человек. Если Эльза пыталась защищаться, это вызывало у мужа припадок бешенства и даже большую агрессию. Если смирялась с семейным рабством, это тоже не помогало. Что бы она ни делала, всегда подвергалась наказанию. Эльзе Таавитсайнен было всего тридцать пять лет, но выглядела она как старуха. Она была вконец сломлена и измождена, ни на что уже не надеялась, потеряв всякую надежду. Будущее казалось ей ужасным. Ночью она не могла заснуть, даже когда ее не били. После праздника Ивана Купалы Эльза увидела в колонке некрологов новость, которая тронула ее до глубины души. «Думаешь о самоубийстве?» Уж кто-кто, а Эльза точно могла ответить на этот вопрос утвердительно. Вскоре она получила письмо с приглашением на семинар в Хельсинки. Рискнула и поехала. Соврала мужу, что отправляется в столицу на конференцию преподавателей домоводства. Встреча в «Певчих» дала Эльзе Таавитсайнен утешение и такую поддержку, на которую она и не рассчитывала. Она прослушала доклад о самоубийствах и способах их предотвращения, смогла спокойно поесть и поговорить о деле с понимающими людьми. Она нашла товарищей по несчастью. После семинара Эльза Таавитсайнен присоединилась к главной группе самоубийц. Они пошли на кладбище и на остров Сеурасаари. Потом забрели на остров где-то в районе Эспоо, где жили богатые люди. Ее спутники забрались в какой-то гараж и заперлись там. Эльза не решилась присоединиться к ним. Потом появился злой охранник с овчаркой. Эльза в ужасе убежала. Тут подоспели полицейские машины и «скорая помощь». Эльза не знала, что там произошло. На следующее утро она поехала домой. Больше ей никто не звонил и не писал. Подозрительный муж выяснил, что в это время в Хельсинки не было никакой конференции по домоводству. Его чудовищная ревность обернулась настоящей бурей. Остатки человеческого достоинства Эльзы были растоптаны.
Эльза Таавитсайнен лежала на полу в коридоре, свернувшись комочком, и страстно желала от жизни только одного – чтобы она скорее закончилась. Тогда Эльза обретет долгожданный покой. Она хотела умереть. В этот момент с улицы послышался автомобильный гудок. В дверь позвонили. Муж крикнул из комнаты:
– Иди, шлюха, умой свою свиную морду, перед тем как открыть дверь!
Эльза не могла встать, лишь приподнялась, чтобы открыть дверной замок. В дверях стоял полковник Кемпайнен. Он помог избитой женщине подняться с пола. Лицо Эльзы было в крови, одежда разорвана, чулки разодраны. Одной туфли не было.
– Полковник Кемпайнен! Помогите мне… – Эльза Таавитсайнен, зарыдав, повисла на руке полковника. Полковник отвел женщину в автобус. Проректор Хелена Пуусари стала приводить ее в порядок. Из автобуса вышли мужчины: Корпела, Сорьонен, Лисманки, Корванен. Муж Эльзы выбежал во двор – он рвал и метал, попытался ударить полковника, но его быстро успокоили. Он обвинял спасителей Эльзы в том, что они нарушают их домашний покой. Сын и дочь равнодушно, словно посторонние, следили за происходящим с лестницы. Обезумевшая от страха Эльза пряталась за спинками сидений. Хелена Пуусари, находившаяся рядом, успокаивала ее. Полковник Кемпайнен и фельдфебель в отставке Корванен что-то внушали электрику Таавитсайнену, при этом Корванен сидел у него на груди, а электрик извивался, как уж. На шум сбежались соседи и стали кричать, что такой жизни никто не выдержит и Таавитсайнена давно пора сдать в полицию. Кто-то даже пошел звонить. Полковник попросил соседей подержать Таавитсайнена до приезда полиции. Те пообещали и поблагодарили полковника за вмешательство. Хелена Пуусари спросила Эльзу, не хочет ли та взять из дома какие-нибудь вещи. Эльза сначала не решалась, но под прикрытием проректора и полковника в конце концов отважилась войти в дом. Она захватила с собой бумаги, сумочку, кое-что из одежды, паспорт и деньги. Больше никакого имущества у нее не было. Все памятные сувениры были разбиты вдребезги за годы семейной жизни. Уходя, Эльза не стала обнимать детей – они на нее даже не посмотрели. Во двор въехала полицейская машина. Так распалась несчастная семья Таавитсайненов. Полиция занялась мужем, «Скоростной автобус Корпелы» увез жену. Мужа Эльзы ждала кутузка, а ее саму – смерть. Дома остались двое детей-подростков: бесчувственный сын и ожесточившаяся от всего пережитого дочь. Автобус въезжал в центр города Савонлинна. Эльза Таавитсайнен заснула на заднем сиденье. Проректор Пуусари попросила остановиться у аптеки и цветочного магазина. Она пожертвовала аптеке свой рецепт на успокоительное для Эльзы, а в цветочном заказала венок. На шелковой ленточке попросила написать текст: «Памяти пионера. Идем за тобой». Потом позвонили учителю Микко Хейкинену, владельцу судна, и договорились встретиться в доке.
