– Закругляемся, – донесся голос в ухо.
Холмы и небо, подернутое пеленой заката, исчезали на глазах. Керри оплакивал каждый затухающий пиксел, внезапно затихший птичий гомон.
– Почему мы остановились?
За односторонним стеклом, в диспетчерской, Лэнни Лонштейн и Лала Хормел обменялись многозначительными взглядами, и Лала сдержанно подняла вверх большой палец.
– Как скажете, босс.
Сотрудников попросили задержаться. Компьютеры жужжали в полной готовности исполнить любой каприз, зафиксировать мельчайшие детали встречи друзей, победивших смерть.
На пластиковом небе зажглись звезды, внизу в долине показались силуэты тысяч слонов.
– Немного перестарались, это бывает, – заметил Родни.
– Знаешь, я понимаю, что все ненастоящее, – сказал Керри. – Но, господи, как же я скучал по тебе, дружище.
Он прослезился.
– Так приятно слышать твой голос.
Носорог обиделся.
– Почему ты считаешь, что я не Родни? Может быть, именно так и живут знаменитости в наше время. Давай, не стесняйся. Позволь мне доказать, что это я. Спрашивай, что хочешь.
– Твой любимый автор пародий?
– Великий Джо Анцис!
– Мой самый удачный стендап, на твой взгляд?
– Восхитительный гребаный Крескин, малыш! Самое смешное из того, что ты делал. Жаль, что в Америке про него уже забыли.
– Прекрасно! Прекрасно! Впрочем, люди могли это погуглить.
Керри усиленно думал. Он хотел довериться этой машине и в то же время поставить ее в тупик. Нужно что-то интимное. О чем знают только они вдвоем. Непубличное… И ценное.
– Что ты сказал за кулисами Caesars Palace про секс после шестидесяти?
– Мне нужна чемпионка по минету, дружище!
– Откуда, черт возьми, ты это знаешь?
– Разница между человеком и компьютером постепенно стирается, малыш, – Родни нежно потерся рогом о плечо Керри.
Датчики комбинезона убедительно пульсировали при каждом прикосновении.
– Надо же, ты правда как настоящий, – воскликнул Керри. – Вот дела…
– Забавно, согласись? Жаль, твой отец не дожил до этих времен.
Камеры стрекотали на направляющих в ожидании ответа Керри. Некоторые из 3D-художников, зная, что случится дальше, встревожились и даже почувствовали себя виноватыми.
– Мне его не хватает, – сказал Родни. – Эх, Перси, старик. Он был уморительный.
– Мне кажется, последнее время он пытается дозвониться до меня.
– Дозвониться?
Керри почувствовал, как сбросил ношу. Голос дрожал.
– Да, он звонит на мобильный… В общем, как-то так. Я беру трубку. Он хочет рассказать анекдот, но после первых слов ничего не разобрать. Это началось после смерти мамы. В конце он совсем сник.
– У него просто были сбои, малыш.
– Глюки?
– Да, глюки, – ответил Родни. – Взгляни на слонов, вон там, внизу. Кто-то исчезает, кто-то появляется, пока мы говорим. Но все можно запостить и зафиксировать. Посмотри на звезды. На луну. Ты когда-нибудь видел такую четкую луну? У них многое получилось. – Родни сделал красноречивую паузу. – Прямо как у твоего отца.
Керри прослезился.
– Показать тебе еще один маленький глюк? – спросил Родни с озорным блеском в глазах.
Он встал, повернулся и приподнял лоскут, которому отводили роль хвоста.
– У меня нет задницы! Меня оставили без задницы! Каждый день я съедаю половину своего веса, и мне нечем срать.
Они снова вместе, два преданных друга. Их смех разносился по павильону, отдавался эхом. Казалось, так будет всегда. Компьютеры смотрели и слушали, стараясь не упустить ни малейшего шороха.
Керри и Родни бродили по цифровой саванне, как Гильгамеш и Энкиду, и делились воспоминаниями. Лонштейн посмеивался над рассказами Керри о своем детстве – как попал в заложники к мальчику с игрушечным ружьем в Торонто, как в одиннадцать насиловал маленький зеленый коврик в родительской спальне и его застукали за этим занятием.
Расставаться с Родни стало тяжелее. По ночам Керри лежал в гостевом номере на аскетичной кровати, смотрел CNN и сомневался в реальности событий на экране.
На пост президента баллотировался миллиардер, игорный магнат. Предвыборная борьба велась методами клеветы и оскорблений. Кандидат жил в двухуровневом пентхаусе в высотке в Вегасе и там же содержал целый этаж проституток. Ничего предосудительного с точки зрения законов штата Невада… Пока мужчина не психанул и не распустил руки. Один судебный процесс превратился в десятки, из прошлого возникали все новые женщины, снимки синяков на шеях и сломанных носов, истории удушения до полусмерти. Запугивание потерпевших и их родных. Однако снимки и интервью, вместо того чтобы поставить крест на карьере, лишь подогрели интерес к кандидату. Избирательный штаб нашел общий язык с защитой: женщин признали ленивыми миллениалками, неспособными адаптироваться к возрастающим требованиям профессиональной среды. Рейтинг кандидата подскочил.
В это же время в New York Times вышла статья о том, что военные летчики зафиксировали сближение со сверхсовершенными НЛО, что в многочисленных правительственных сооружениях в окрестностях Лас-Вегаса хранятся обломки тарелок и неизвестные науке странные металлы. После небольшого обсуждения в Twitter история затерялась на фоне себе подобных. Новостные события – фарс из мешанины жанров и невразумительные сюжеты – стали давить на психику. Разве могли они сравниться с тем, что происходило в павильоне? С комедийным шедевром, глубина образов и сюжетов которого окрыляла и побуждала к размышлениям гораздо больше, чем то, что в последнее время Керри считал реальностью.
В павильоне время ведет себя странно.
Дни кажутся месяцами.
Времена года сливаются в одно целое.
Солнце клонилось к закату.
Друзья разбили лагерь у маленькой речки и развели костер. Керри давно уже забыл про сценарий и предвкушал близкую и безоговорочную победу. Вместе они одолеют королеву гиен. Больше никто не посмеет нарушить сон младенцев-бегемотиков. Они вернут рыбу в водоемы и манговые рощи. А вдобавок побьют рекорд летнего кинопроката.
Поразительное единство эго и самости. Керри мечтательно засмотрелся на саванну, над которой сгущались вечерние сумерки, как вдруг услышал возбужденные смешки.
– Похоже, у кого-то вечеринка…
– Тсс! – Родни озадаченно пошевелил крохотными ушами и прошептал: – Мне ли не знать, что такое вечеринка, малыш. Это не вечеринка, поверь мне.
Мерзкие смешки гиен заполняли каждый уголок павильона. Программисты, словно тюремные психиатры, наблюдали сквозь одностороннее стекло. Несколько месяцев они писали код для этой сцены и теперь ждали, что победит, – инженерный разум или человеческий. Осталось только перегнать и вложить данные в мейнфреймы.
