Вздрогнув, я отпрянула от болезненного света так же, как это сделало бы испуганное животное. Все мои эмоции стали первобытными. Инстинкт толкнул меня к стене, где я свернулась калачиком. Надвигающаяся фигура показалась в дверном проеме.
– Усвоила урок, 85221?
Я прищурилась от яркого света, но силуэт охранника разглядеть смогла – тот, который раздел меня в ванной.
– Вставай! – рявкнул он.
Я не могла пошевелиться, мое сердце колотилось о ребра.
– Я сказал. – Он наклонился, схватил меня за руки и потянул вверх. – Вставай.
Я дернулась от его прикосновения. Мне захотелось укусить его за руки и зарычать.
– Тебе понравились эти три дня в яме? – Он сверкнул глазами, на губах появилась усмешка. Глубокий белый шрам пересекал его верхнюю губу, во всем остальном он был невзрачен для фейри. – Хочешь еще три?
Я сжала зубы.
– Ответь мне, 85221.
– Нет.
Я прохрипела так, словно мои голосовые связки повредились, и я полностью потеряла способность произносить слова.
– Нет, что?
– Нет, сэр.
Ярость поднималась внутри, я сощурилась, смотря на охранника. Это место взрастило во мне ненависть – теперь это доминирующая эмоция.
Тюрьмы процветали за счет того, что ломали и меняли людей. Может, в этом есть смысл, когда дело касается плохих людей. Но когда ломали хороших – у таких нет возможности потом восстановиться. Нет. Даже не так. Мы становились драконами, которые сжигали все дотла.
Мы становились порочными.
Глава 16
Зайдя ненадолго в туалет, я почистила зубы и умылась. С насмешкой на лице охранник следил за каждым моим движением. Он любил наблюдать за мной, особенно в туалете.
Я посмотрела на него отстраненно и безжалостно, как ребенок из фильма ужасов.
Он пошевелился, словно ожидал от меня ответа. Он считал, что я стану похожа на кусок глины. Сломанной игрушкой. Послушной. Униженной.
– Поторопись, – рявкнул он, разворачиваясь и направляясь к двери. – Завтрак почти закончился, но если ты поторопишься, уверен, сможешь слизать крошки с тарелок в мусорке.
Внутри взметнулась ярость, но я взяла свои эмоции под контроль и вымыла руки. Я подняла взгляд на металлическое зеркало над раковиной.
Лицо осунулось, мои и без того резкие черты теперь выделялись сильно, что делало меня более суровой и устрашающей. Раны все еще портили общую картину, но опухоль спала и остались только синяки. В глазах стояла тревога. Чернота в них напоминала лужу смерти, и если присмотреться внимательнее, то видно адское пламя, горящее в них. Я не знала девушку в зеркале. Она холодная. Пустая.
– Пошли, – прорычал он, но выпрямился, когда я посмотрела на него. Охранник вышел в коридор, сопровождая меня в столовую.
В помещение стоял гул, пахло переваренным овсом и яйцами, а также пригоревшим кофе. В яме случались моменты, когда мой желудок сильно болел от голода, казалось, разрывался, и мысль даже о еде из мусорки выглядела божественной.
Сейчас я ничего не чувствовала. Усталость, голод и здравомыслие были в прошлом. Они желали лишить меня человечности? Я надеялась, что они были готовы к тому, что просили.
Оглядывая пространство, я стояла на месте. Все зашептались о моем возвращении. Тесс, Мио и Ди обернулись. Их лица были разбиты, говоря всем, что их использовали вместо бойцовской груши. Тесс встала, но Мио схватила ее за руку, потянув вниз и покачав головой.
Пристально я осмотрела толпу, остановившись на дальней фигуре. Его глаза цвета морской волны были маяком в ночи, притягивающим меня из бурного моря. Уорик один сидел на своей скамейке, поставив ботинок на стул. Он прислонился к стене и скрестил руки на груди.
Скучающий король.
Он не двигался и молчал, но тяжесть в его взгляде снова попыталась пригвоздить меня к полу. Но на этот раз у него это не вышло, я приподняла одну бровь. Бросила вызов. В яме я поклялась себе, что никто не будет меня контролировать. Они могли избивать меня, морить голодом, пытать, но разум и воля принадлежали мне.
«Ты можешь пугать всех и доминировать в этой комнате, но ты не будешь править мной».
Словно ощутив мой протест, Уорик ухмыльнулся, или это была попытка угрозы? Я не разобрала. Я не отвела взгляд. Другие заключенные вокруг нас исчезли, превратившись в размытые образы. По позвоночнику пробежал жар, страх и гнев поднимались внутри.
Уорик склонил голову набок. Я скопировала его движение.
Как кот, потягивающийся после сна на солнышке, Уорик медленно встал. Черт, я и забыла, каким массивным был этот парень. Увидев его воочию, легенды о нем не рассыпались прахом. Наоборот, Уорик усиливал все те россказни, которые я о нем слышала. И на что он был способен.
Из-за паники по коже побежали мурашки, но я стояла на месте. Уорик лениво шел ко мне, а мое сердце бешено колотилось. Его руки были изранены, темные волосы ниспадали на плечи, казалось, он похож на дикое животное, охотящееся за своей добычей. Уорик ухмыльнулся, когда подошел ко мне. Воздух завибрировал вокруг нас, советуя мне бежать.
Края его ботинок коснулись моих. Благодаря своему высокому росту он мог смотреть на меня сверху вниз. Уорик сложил руки на груди, при этом коснувшись моей кожи.
Я не смогла сдержать вздоха от его прикосновения, хоть и моментально взяла себя в руки, сжав челюсти.
Он ухмыльнулся, явно осознавая, как его сила влияет на других. Высокомерный ублюдок.
Уорик фыркнул, на его лице появилось легкое насмешливое выражение.
– Как очаровательно, – произнес он.
«О. Черт. Возьми». В этот миг я осознала, что никогда не слышала, как он говорит. Как оружие он мог бы использовать только свой голос. Хриплый, глубокий, соблазнительный – мое тело отреагировало на этот тембр. Это как плавать голышом в бочке виски, привезенного из Шотландии. Сексуальный, жгучий, мягкий голос. От него я возбудилась и жар пробежал по коже.
Боль и удовольствие одновременно.
Он должен был быть фейри. Неважно, насколько хорошо Уорик умел скрывать свою ауру, ни один человек не обладал таким очарованием. Он считал, что обманет всех, выставит дураками, будет контролировать нас, отчего ярость вспыхнула во мне.
Не меня.
– Спасибо. – Я нахально подмигнула ему в ответ. – Не могу сказать, что большинство назвали бы меня очаровательной. Но каждому свое.
У Уорика дернулся глаз.
– Думаешь, проторчав в яме три дня, стала жесткой и безжалостной? Можешь поболтать со мной? – глубоко и низко сообщил он. Каждое слово как будто отпечатывалось на моих костях.
«Боже, пожалуйста, заткнись».
