Тесс сморщилась, от нее исходила ярость.
– Ты здесь никто. Человек, который умрет без фанфар и признания. Исчезнешь, будто тебя и не существовало.
– Думаешь, о тебе будут помнить? – зашипела она, врезавшись в меня. – Твои богатые родители плачут из-за тебя? – Она изучала меня. – Ты попала сюда, и от тебя несет привилегиями. Накрашенные ногти, кремовая кожа, шелковистые волосы… Я чувствую от тебя запах денег. То, как ты говоришь, держишься – высокомерие. Ты не страдала ни разу в своей жизни. И держу пари, твоя нога не ступала в Дикие Земли. Для вас, богатых, это всего лишь история, которая заставляет вас беспокоиться из-за возможного нападения. Вы никогда не работали по восемнадцать изнурительных часов ежедневно, чтобы заработать на еду. Не видели, как умирает ребенок, потому что ты не смог достать лекарство. – Тесс подошла еще ближе. – Это место для меня рай. Так что иди сюда, и я покажу тебе, как мы выживаем.
– Эй! – крикнул охранник. – Разойдитесь, или все окажетесь в яме.
Губы Тесс дрогнули, но, сердито посмотрев на него, она отступила.
– Жду не дождусь, когда ты умрешь. Никто не защитит тебя на Играх.
Втроем они неторопливо удалились, ее обвинения эхом раздавались в моей голове. Я и правда жила при деньгах, имея привилегии, и никогда даже близко не подходила к Диким Землям. Да, я пережила потери, но я понятия не имела, что значит, когда на твоих глазах умирает ребенок, потому что ты не можешь купить лекарство. Не знала, что значит, когда на столе нет еды.
Иштван устраивал приемы с изысканной едой на столах, чтобы произвести впечатление. А после так много остатков выбрасывали на съедение домашнему скоту.
– Не позволяй им влезать в твою душу. Мы находимся здесь, и тут нет богатых или бедных. В Халалхазе все равны.
– Равны? – фыркнула я. – Это не про это место.
Кек сжала губы, кивая.
– Давай, ягненок. Поедим, пока еда не исчезла.
Кек пошла к группе демонов, когда мы вошли в столовую – там ее ждал завтрак. Схватив поднос, я огляделась, и мой взгляд упал на заключенную, с которой я не знала, как себя вести.
Линкс сидела за столом вместе с другими фейри, но она повернула голову в мою сторону и посмотрела на меня. Она напряглась, словно простое дыхание причиняло ей боль. Под ее рубашкой была еще ткань, которая стягивала раненую кожу на спине. Она смотрела на меня своими темными глазами, и в них не было никаких эмоций.
Сохраняя бесстрастное выражение лица, я посмотрела в ответ. Я заслужила ее ненависть, и неважно, с чего все началось. Я всегда буду для нее той, кто держал хлыст, той, кто оставил отметины на ее спине – постоянное напоминание обо мне. Как за такое можно извиняться?
В раннем возрасте я научилась выбирать сражения. Знала, когда нужно нападать, а когда разумно показать сломленный вид, чтобы в итоге тебя не смогли сломать.
Я по-прежнему удивлялась решению Линкс защитить меня. Меня учили, что фейри не бывали милыми. Что доброта к людям – это не про них, поэтому действия Линкс меня смутили. Я постоянно гадала, что она задумала. Хотя она казалась такой наивной и уж тем более не походила на манипулятора. Если кто и был здесь не в своей тарелке, так это она. Но разве с фейри не нужно быть постоянно начеку?
Линкс скривила губы, словно она собиралась отвернуться от меня, но вместо этого она кивнула и только после этого опять обратила внимание на свою группу. Только это мне и было нужно.
Прощение или, может, понимание. Линкс не винила меня, и это было большим облегчением, чем я ожидала.
Я выдохнула и направилась к своему столу с половиной тарелки овсянки и кружкой теплого кофе. На меня смотрели со всех сторон, наблюдали за человеком, который скоро умрет. Игры отсчитывали минуты моей жизни, часы висели у меня над головой. Но лишь одна пара глаз вызывала во мне любопытство. Его взгляд жег меня, дразнил, чтобы я посмотрела на него. Эта потребность зажужжала внутри меня как насекомое, а необходимость взглянуть стала почти принуждением. Это ощущение было настолько сильным, что по телу пробежали мурашки. Я сжала челюсть.
«Не смотри, Брекс. Не доставляй ему удовольствия».
С каждым моим шагом потребность усиливалась, и я все более ясно ощущала его присутствие. В глазах появились слезы – я сопротивлялась, плывя против течения. Наконец, добравшись до столика, я села напротив Тэда, намеренно повернувшись спиной к загадочному мужчине в конце комнаты. Я не понимала, что заинтересовало его, или это была просто скука, но я не могла отрицать ощущение его присутствия, словно он вездесущ. Казалось, он рядом со мной.
Тэд фыркнул, качая головой.
– Что? – проворчала я.
– Камешек может вызвать цунами.
– Ты принимаешь таблетки, старик? – Я запихнула овсянку в рот, моментально проглотив. – Почему не делишься?
– Ты, – произнес он, поставив свою чашку рядом с хлебом, – не должна была попасть в список.
– Будто я просила об этом.
Я воткнула ложку в водянистую овсянку. Мне стало дурно от осознания правды. Я скоро умру. И то, что я видела… погибну очень болезненным и мучительным способом.
– Есть ли возможность вылететь из списка? Чистить туалеты? Хорошее поведение?
– Нет. – Тэд постучал пальцами по кружке. – Раз попал в список, значит, играешь до конца.
Это значит до самой смерти.
– Сколько было боев? Я имею в виду, сколько у меня есть времени? Ведь до меня много людей в списке, верно?
Я обвела помещение рукой вокруг, пытаясь сглотнуть, – страх сжал горло.
– Когда заканчивается выбор, охранники кидают жребий. Так бы случилось с завтрашней Игрой, – тихо проговорил Тэд, каждое его слово было тяжелым, как камень. – Родригес убил последнего в списке.
Я резко втянула воздух.
– Что это значит?
– Ты на первом месте, – ответил он, – завтра ты будешь драться.
Тэд сказал «драться», но я поняла, что он имел в виду.
Завтра ты умрешь.
Глава 18
Топот, гомон, крики толпы действовали мне на нервы, сдавливая мертвой хваткой. Резкие запахи крови, пота, мочи, возбуждения и ужаса ударили мне в нос.
– Сражайтесь! Сражайтесь!
Предсмертное пение разносилось по темному туннелю, заглушая звук моего собственного сердцебиения. Опустив взгляд, я увидела, как моя грудь вздымается, казалось, сердце хотело прорваться сквозь ребра и сбежать.
– Время пришло, 85221.
Мимо меня прошел охранник, направляясь к запертым воротам.
Меня наполнил ужас, отделивший меня от тела, – он спасал меня от понимания истины. Я даже не осознавала, как сильно меня трясло, пока не окинула взглядом свою фигуру. Тело дрожало, словно меня вытащили из ледяной воды, пот стекал ручьем по моим ладоням, а во рту пересохло.
