Она выдохнула и махнула на него рукой, будто говоря, как сильно она и все остальные здесь обожали Уорика.
– Я рада видеть тебя, Уорик. Ходило много слухов. – Она схватилась за ручку. – Спокойной ночи.
Дверь закрылась со щелчком, оставив нас в крошечной спальне. В спальне с одной кроватью.
В обычных обстоятельствах это вызвало бы неловкость, но, после того как дверь закрылась, я ощутила, что усталость и боль управляют мной. Я наклонилась вперед, упираясь спиной в стену.
– Садись.
Уорик указал на кровать, его тон снова стал холодным и сердитым. Он вытащил пистолет и положил его на тумбочку.
«Вот этого парня я знаю».
Когда я упала на кровать, заскрипела рама – от усталости болело все тело, икра горела. Адреналин сдерживал мучения, но теперь я ощущала все слишком остро. После боя, взрыва, выстрела и побега в моем теле не осталось ни одной клетки, которая не кричала бы в агонии.
Тяжело дыша, стараясь не блевануть, я услышала стук в дверь. Уорик открыл ее, что-то пробормотал и закрыл. Я не вслушивалась, сдерживая боль.
Он встал передо мной и положил на тумбочку миску с водой, тряпки, плоскогубцы, марлю и прочие принадлежности, о которых я не хотела думать. Уорик залез в одну из сумок и вытащил бутылку.
– Выпей. – Он сунул бутылку мне в лицо. Зверский запах дешевой палинки обжег мой нос, я отвернулась. – Извини, принцесса, дорогого алкоголя у меня нет. Придется пить это.
Нахмурившись, я выхватила бутылку из его руки – нежный желудок скрутило от резкого запаха.
Когда Уорик дотронулся до моей ноги, боль пронзила насквозь. Я сделала глоток и закашлялась, когда жидкость обожгла мое горло. Еще один большой глоток, и я вздрогнула.
«Совсем непохоже на ту палинку, которую мы распивали с Кейденом в наш последний вечер».
Кейден…
Я покачала головой. Там была другая жизнь – другая девушка.
– Похоже, ты здесь часто бываешь.
И вздрогнула от очередного глотка.
– Бывал.
Я ждала, когда он продолжит, но Уорик молчал.
– Откуда ты ее знаешь?
– Мы с Китти давно знакомы, – холодно ответил Уорик.
– Не сомневалась, – фыркнула я, чувствуя, как горит горло. Уорик проигнорировал мой комментарий. – Ты знал, что Китти означает «целомудренная» и «непорочная»? – хихикнула я, бросив взгляд на светло-коричневое пойло. – Иронично, да?
– Снимай штаны, – приказал Уорик, садясь на корточки.
Я подняла голову, уставившись на него.
– Серьезно? – раздраженно произнес он и закатил глаза. – Думаешь, побег из адской дыры и твое ранение были моим грандиозным планом, чтобы увидеть тебя в трусиках? – Он наклонился ко мне, его губы были совсем близко. – К тому же я уже видел голой тебя, принцесса. Ничего примечательного. Одни кости.
Смущенная и раздраженная, я нахмурилась.
– Пошел ты, знаешь куда.
– И кто еще кому в штаны пытается залезть.
Я повернула голову, пугаясь поднимающейся внутри ярости. Палинка заглушила мою боль настолько, что я возненавидела Уорика.
– Снимай, или я помогу.
Он встал, нависая надо мной, уперев руки в бока.
Измученная и злая, я смотрела на него снизу вверх, ведя себя как упрямый ребенок.
– Отлично.
Уорик пожал плечами и ухватился за пояс моих брюк – там, где его пальцы коснулись моей кожи, побежали мурашки. Он медленно стянул с меня штаны, осторожно оторвав их там, где они прилипли к ране, и бросил их на пол.
Я была только в тюремном нижнем белье. Осмотрев себя, на глазах навернулись слезы. Как быстро изменил меня Халалхаз.
Для многих несколько месяцев ничего не значили, но для меня, казалось, прошли годы.
Я всегда была худой, но подтянутой, и у меня были мускулы. Здоровая кожа, волосы и ногти. Румянец на щеках. Раньше моя кожа была гладкой, Ребекка всегда настаивала на уходе за лицом и спа-днях наряду с диетой. Тюрьма все забрала. Теперь я выглядела больной и изможденной. Каждый сантиметр моей кожи стал фиолетовым, желтым и зеленым из-за синяков, ребра торчали. Вены выпирали. Глубокие шрамы от хлыста, раны от ножа рассекали мою кожу.
С того давнего приема я не смотрелась в нормальное зеркало. Я не знала эту девушку, смотрящую на меня с комода. Много раз мое лицо разбивали. Этот человек нес бремя того, через что он прошел. Я была грязная, вся в крови, порезах и синяках. Под глазами образовались темные круги. Мои длинные, обычно блестящие и сильные волосы спутались в жирные узлы.
Глупо или нет, но я не смогла сдержать слезы из-за потери себя, своей молодости и красоты. Отвернувшись от зеркала, я сделала еще один глоток палинки. В знак поражения я опустила плечи.
– Эй. – Уорик присел снова на корточки передо мной и взял меня за подбородок. – Мы сбежали. Живые. Мы сделали это, Ковач. Это лучше, чем ничего.
– Как? Как мы выбрались… и Зандер…
– Позже, – шикнул он на меня, – давай пока подумаем только об одном. Мы сбежали. И все остальное может подождать, кроме твоей ноги. Идет?
Я кивнула, понимая, что свобода – это, безусловно, самое важное. Мне следовало бы радоваться, но я ничего не чувствовала. Я пристально смотрела в голубые глаза Уорика, словно лишь только он спускал меня с небес на землю. Я ощущала его пальцы на своем подбородке.
Уорик выдержал мой взгляд. Что-то настойчиво пыталось пробиться внутрь меня, но я не могла распознать, что это. Я видела только Уорика и чувствовала только его прикосновения. И вновь появилось осознание, что он заполнил собой все пространство – как внутри, так и снаружи.
Уорик посмотрел на мои губы, снова на мое лицо и убрал руку.
Внезапно шум внешнего мира резко вернулся. Я вздохнула, глядя в сторону.
– Выпей еще. – Он прочистил горло, взял полотенце и вылил на него спирт.
– В Диких Землях нет больниц.
– Ты знаешь, что делаешь?
Он фыркнул.
– Да.
Я не стала спорить, глотая еще больше палинки. Я понимала, что нам нужно будет многое обсудить, но это может подождать до завтра. Сейчас я не хотела потерять ногу из-за инфекции.
– Если ты не сможешь вытащить пулю, оставь.
Я сделала еще один глоток, уже не кашляя от выпивки.
– Не первое родео.
– Не удивлена.
Я услышала свои слова словно издалека – язык заплетался, а тело само качнулось в сторону. Я устала и поддалась алкоголю, веки закрывались от изнеможенности.
– Ложись. – Уорик помог мне перевернуться на живот и подложил полотенце под ногу, подперев икру. – Будет действительно чертовски больно. – Пропитанная спиртом тряпка опустилась на мою рану.
