Миссис Ван Ален? Эмили? Это для Эмили?
– Да, только я в раздумьях, пытаюсь понять, какая из них подошла бы ей больше, – сокрушенно произнесла миссис Астор.
– Прошу прощения, – вмешалась Альва, – я невольно услышала ваш разговор. – Она почувствовала, как миссис Астор вся напряглась. Молчи, Альва. Больше ни слова. Не лезь, не лезь, не… – Мне кажется, аметист будет лучше сочетаться с цветом лица и волос миссис Ван Ален.
– Что ж, прекрасно, – обратилась миссис Астор к продавцу. – Я возьму сапфиры.
* * *
Несколько недель Альва ходила мрачнее тучи, а потом решила, что пора нанести светский визит миссис Астор. Разумеется, на этот счет существовали определенные правила, но ведь правила для того и существуют, чтобы их нарушать, считала она. Было принято заблаговременно оставлять визитную карточку и ждать – порой до недели – ответа миссис Астор. Альва делать этого не собиралась. Она уже пробовала следовать этикету: оставляла свою визитку не один, не два, а целых три раза. Она устала ждать. Больше ее визитки не будет в числе сотни карточек просителей, ожидающих милости миссис Астор. Альва прежде никогда не сидела сложа руки, если хотела чего-то добиться, так с какой стати изменять своим привычкам?
Напоследок она еще раз оглядела себя в зеркало. Для визита она выбрала бледно-зеленое платье с изумрудной окантовкой на лифе и в качестве украшения – нитку кремового жемчуга, которая, по словам Вилли, некогда принадлежала Екатерине Великой. Жемчуг наряду с норковой шубой и муфтой из того же меха – наряд более чем достойный.
В тот день шел снег. Первый настоящий снегопад в текущем году. Служивший у них кучер подал к дому экипаж. Две вороные лошади уже были припорошены белыми хлопьями, из ноздрей у обеих вырывался пар. Кучер опустил подножку и помог Альве взойти в карету. Еще не так давно она ходила по городу пешком, до дыр изнашивая обувь, или ездила в переполненных омнибусах вместе с вонючими мужиками в грязных башмаках и женщинами в поношенной одежде, державшими на коленях детей, поэтому личный экипаж с персональным возчиком Альва никогда не принимала как должное. Руки в перчатках она сунула глубоко в муфту на шелковой подкладке. Экипаж тронулся с места.
К двум часам дня уже выпало четыре дюйма снега, и, судя по пасмурному небу, метель прекращаться не собиралась. Преодолевая наледь и снежные наносы, кучер Альвы удерживал карету на наезженной колее, проложенной другими экипажами, которые сновали по Пятой авеню. Расчистив пятачок в запотевшем окне кареты, Альва завороженно смотрела на город, который, казалось, разрастался ввысь и вширь. Здания, их величавость и незыблемость вызывали у нее благоговение. Можно было только догадываться, чего стоило создать нечто столь основательное и прочное, такое, чем не зазорно гордиться.
Они добрались до 34-й улицы. Альва с любопытством смотрела на ничем не примечательный четырехэтажный дом. Так вот где живет великая королева? Она ожидала увидеть нечто более роскошное, и отметила, что особняк Каролины даже меньше, нежели расположенный по соседству дом ее деверя, Джона Астора III. Ну и, конечно, оба эти дома смотрелись карликами на фоне особняка Александра Т. Стюарта на противоположной стороне улицы.
Кучер, перед тем, как помочь Альве выйти из кареты, вызвался передать ее визитную карточку. Альва, поблагодарив, отказалась. То, что она задумала, не укладывалось – совершенно! – в рамки светских приличий, но ей было необходимо встретиться с гранд-дамой лично, посмотреть ей в глаза и расположить ее к себе. Она ни словом не обмолвится о том, что спасла Эмили, воздержится от упоминаний об инциденте в ювелирном магазине. Нет, Альва обратится к миссис Астор просто как молодая светская дама. Убедит ее в том, что она может играть достойную роль в жизни светского общества, что не все деньги, заработанные на строительстве железных дорог, дурно пахнут.
Альва позволила кучеру проводить ее до парадного входа и позвонить в дверь, а потом отослала его к экипажу. Сжимая в руке визитную карточку, она про себя репетировала свою речь: О, миссис Астор, какой чудесный у вас дом… Жаль, что мы с вами до сих пор толком не познакомились… Вскоре дверь отворилась, и перед Альвой предстал дворецкий миссис Астор – высокий стройный джентльмен с удлиненным серьезным лицом и нависающими на глаза тяжелыми веками, отчего казалось, будто у него сонный вид. Он почтительно поклонился и, не говоря ни слова, протянул серебряный поднос.
– Она дома? – с улыбкой спросила Альва, кладя на поднос визитку.
Взгляд его вспыхнул, он опешил.
– П-прошу прощения?
– Миссис Астор дома? Мне хотелось бы перекинуться с ней парой слов. – Альва затруднялась определить, что поставило его в тупик: сама ее просьба или южный акцент, который она умышленно усилила. Альва расплылась в очаровательной улыбке, которая в прошлом открывала перед ней многие двери, и собралась было переступить порог, но дворецкий проворно преградил ей дорогу.
– Боюсь, миссис Астор не принимает гостей, которым не назначено. – Он опять поклонился, звучным низким голосом пожелал ей доброго дня и закрыл дверь у нее перед носом.
* * *
Ошеломленная, Альва смотрела на звонок, будто ждала, что дверь снова отворится. Через витражные окна она наблюдала, как дворецкий исчезает в глубине длинного темного коридора. Ей дали от ворот поворот. И кто? Какой-то там дворецкий. Негодуя, она приосанилась и заставила себя горделивой поступью спуститься к экипажу.
– Отвези меня к дому мисс Иснага, – велела она кучеру, с его помощью усаживаясь в карету. Сунув руки в норковую муфту, она стиснула их в кулаки. Ей нужен совет Консуэло. К счастью, ее подруга сейчас находилась в Нью-Йорке, готовясь к бракосочетанию с Джорджем Виктором Дрого Монтагю, виконтом Мандевилем, будущим герцогом Манчестерским. По крайней мере, на эту свадьбу она приглашена. Слава богу, что Консуэло не всегда придерживалась нелепых светских правил.
Альва познакомилась с ней в Ньюпорте, еще в детстве. Отец Консуэло был богат, владел плантациями сахарного тростника на Кубе; отец Альвы неплохо преуспевал, выращивая хлопок. Обе девушки выросли на Юге: Консуэло – в Луизиане, Альва – в Алабаме. Обе проводили лето в Ньюпорте. Из всех бывших подруг только Консуэло не отвернулась от Альвы, когда ее отец разорился.
По прибытии в дом семьи Иснага Альва нашла подругу в музыкальном зале, где Консуэло музицировала на банджо, которое всюду сопровождало ее. Альва видела, как ее подруга перебирает струны на званых ужинах и вечеринках под открытым небом. Своей игрой она очаровывала публику: ей аплодировали, просили сыграть еще. Каждый вечер Консуэло подолгу держала пальцы в растопленном сливочном масле, чтобы они не огрубели, не стали мозолистыми.
Альва метнула через комнату свою шляпку, зубами стянула с рук дорожные перчатки и только потом поведала подруге о том, как с ней обошелся дворецкий миссис Астор.
– А чего ты ожидала? – Консуэло взяла несколько аккордов. – Альва, ты же не глупая женщина. Должна понимать, что этой выходкой ты только навредила себе. Нельзя действовать напором, тем более в отношении миссис Астор.
