КИЗ: Помню, много чего происходило в доме, но однажды все-таки выдался день, когда там никого не было. Я принес в дом пишущую машинку, и на все у меня ушло совсем немного времени. Я открыл пачку бумаги для принтера и заложил лист в машинку, и все сработало отлично, я напечатал черновик записки по поводу выкупа. Затем я положил лист в копировальную машину вместе с той фотографией… Я все это время был в латексных перчатках и не оставил отпечатков ни на чем, а прежде всего на скопированной записке.
РУССО: Значит, вы специально наделали ошибок в записке с требованием выкупа?
КИЗ: Нет. Не специально. Просто меня тогда меньше всего волновала грамматика. В центре внимания был смысл моего послания.
ФЕЛДИС: Тогда о какой пустынной местности вы говорили? Вы сказали, что она пыталась сбежать на Тьюдор-роуд и действительно чуть не сбежала. Это правда, так? Далее вы пишете, «а потом в пустынной местности».
КИЗ: Таков был мой расчет. Со времени, когда была сделана фотография, до того, как я подложил записку о выкупе, прошло примерно десять дней.
Это тоже противоречило только что данным показаниям. Ранее он говорил, что купил камеру и картридж к ней за два дня до того, как отправил записку. Но чтобы история продолжилась, следователи не стали заострять на этом внимание.
КИЗ: Я думал так. Заставь их поверить, что она была продана как секс-рабыня куда-то в Мексику. Примерно столько требуется времени, чтобы доехать туда на машине и тринадцатого числа вернуться в Анкоридж.
Все еще в латексных перчатках, Киз положил записку с фото в один пакет на «молнии», который, в свою очередь, вставил в другой такой же пакет. Затем прикрепил пакет к доске объявлений в парке Коннорс-бог примерно в шесть часов утра. Он знал, что кто-то непременно найдет его.
В то утро Киз воспользовался машиной Кимберли, и из-за легкого снегопада на дороге оставались следы от покрышек. Ему хотелось увидеть, как пакет обнаружат, но он понимал, что ждать, возможно, придется долго.
Значительно позже в тот день, после того как он завез Кимберли и Кевина к друзьям, он воспользовался своим шансом. Большинство жителей Анкориджа собрались на ежегодный зимний фестиваль. А Киз практически выехал из города.
Он остановился на парковке перед супермаркетом «Каррз», зашел за его дальний угол и включил телефон Саманты. Как только он отправил текстовое сообщение Дуэйну, Киз извлек из трубки батарейку и направился домой. Часы показывали 19.56.
Киз не был уверен, сколько времени потом прошло, но он вернулся в машину Кимберли и отправился к парку, где, к его удовлетворению, стояла пара патрульных машин и фургон экспертов, изучавших место преступления. Полицейские, сказал он, выглядели растерянными. Это тоже доставило ему удовольствие.
– Я сразу понял, – сказал Киз, – что мое послание дойдет до адресата.
Он поехал домой. Кевин уже был там, намереваясь переночевать, а Кимберли пока оставалась в гостях у друзей. Киз обдумывал возможность вывезти тело Саманты из сарая.
Он прикидывал, сильно ли рискует. Не лучше ли будет подождать, пока Кевин вернется к себе? Кимберли будет обходить сарай стороной. С тех пор как она обнаружила, что он выращивает в сарае травку, ее злость и негодование стали почти физически ощутимыми. Он не мог винить ее. При всем своем независимом характере Кимберли была сейчас очень одинока. Киз почти не бывал дома. Он стал пить намного больше обычного. Он значительно превысил лимит по своим кредитным картам. Кимберли ходила на работу, ухаживала за двумя их собаками, содержала дом в порядке, а Киз становился все более и более отстраненным.
Киз знал, что между ними все кончено. И впадал от этого в депрессию. Но Кимберли никогда не хотела иметь от него детей и не питала особенно теплых чувств к его дочери. Настало время двигаться дальше. Он хотел взять своего ребенка и переселиться куда-нибудь в континентальные штаты, где начнется осуществление второй части его «великого плана».
Но пока это приходилось откладывать на будущее. А сейчас ему нужно было убрать Саманту из сарая.
КИЗ: Понимаете ли, от нее начало немного попахивать, но я, гм… Я решил пока оставить ее у себя. Не хотел ничего предпринимать сразу. Подумал, что могу вынести ее на задний двор и закопать в большом сугробе, а закончить все позже. Но потом решил, что будет просто сделать это сразу, найти предлог для того, чтобы быть занятым в ближайшие три дня. Поэтому я скатил ее со стола, а стол разобрал, распилив фанеру, из которой он был сколочен, а потом сжег ее. У меня была большая хозяйственная сумка на колесиках. Не очень глубокая. Примерно в пять или шесть дюймов в глубину. И под эти размеры я порезал ее.
Киз совершил три поездки в три разных дня к озеру Матануска, всегда вынимая батарейку и сим-карту из своего телефона. Он предпочел ездить в дневное время, поскольку это выглядело менее подозрительно. У него уходил час на дорогу туда и час обратно.
В первый день Киз вышел к центру озера, пройдя примерно двести ярдов. В санях он вез цепную пилу, свинцовые грузила, лопату для уборки снега, лист фанеры размером 16 на 30 дюймов и некоторые части кабинки, которую соорудил на следующий день.
Ничто из его действий не выглядело необычным зимним днем на Аляске. Но Киз принимал дополнительные меры предосторожности.
– Думаю, при мне тогда было все снаряжение рыболова, – сказал Киз. – Просто для видимости.
Он думал, что проделать лунку во льду легко. Он ошибался.
– Это заняло целую вечность, – сказал он. – Пила не помогала. Она постоянно глохла.
Лед был толщиной в 20 дюймов, а Киз хотел проделать дыру 13 на 20 дюймов.
По словам Киза, в тот день был свидетель. Другой мужчина приехал порыбачить и с любопытством поглядывал на Киза.
– Почему, как вы думаете? – спросила Долл.
– Потому что у него было специальное устройство для бурения отверстий во льду.
Странно, что Киз не попросил разрешения воспользоваться буром.
Прорубив дыру, Киз привязал к леске два грузила и опустил в воду, чтобы проверить глубину. Он уже спрашивал Кевина, работавшего в фирме «Рыболовство и охота», какие озера в округе самые лучшие для подледного лова. Кевин назвал озеро Матануска с максимальной глубиной в восемьдесят футов.
– У меня получилось всего примерно сорок футов, – сказал Киз, – но я посчитал, что и этого достаточно.
После чего он собрал все привезенные вещи, покрыв большую дыру фанерой, присыпал ее снегом и уехал.
На второй день, как рассказал Киз, он упаковал отдельные части трупа Саманты в хозяйственную сумку, вложив ее в еще две сумки, чтобы не протекла кровь. На следующее утро он выехал в разгар часа пик, нисколько не опасаясь быть остановленным или попасть в аварию.
На озере, спрятавшись в шалаше над лункой, Киз достал части останков Саманты, привязал груз, после чего сбросил в воду.
