Разочаровавшись в финансовых перспективах хип-хопа, в начале 1990-х Джей-Зи вернулся в наркоторговлю. Он подключил связи в Нью-Йорке, который был главным северо-восточным транспортным узлом для ввоза наркотиков в США и на другом берегу в Нью-Джерси, и, воссоединившись с Ирби, стал изучать законы спроса и предложения. Хотя цена кокаина за килограмм рухнула, достать его все еще было трудно, поэтому за пределами Нью-Йорка он стоил дороже. Поняв это, партнеры принялись осваивать новые рынки в Вирджинии и Мэриленде. Джей-Зи греб больше наличных, чем он когда-нибудь мечтал, и становился еще богаче в знании дела.
«Я стоял на холодных углах вдали от дома, посреди ночи обслуживая крэковых торчков, а потом спускал все в Вегасе; я был нищ, а вел себя так, будто купался в деньгах», – пишет он в автобиографии. «Я ненавидел все это. Я не мог завязать. Это почти убило меня. Но… я был из поколения, по-особенному чувствовавшего, что быть человеком – это значит пройти через кровь, драму, скандал – все, что было прямо тут, в Америке. Хип-хоп стал для меня способом рассказать об этом»
[152].
* * *
Чарли Стеттлер не похож на человека, сыгравшего важную роль в закладке фундамента для хип-хоп-бизнеса. Но именно это и сделал голубоглазый лысый швейцарский антрепренер, когда в 1971 году покинул родину и приземлился в Нью-Йорке – с тремястами долларов в кармане и без знания английского языка.
Первую ночь Стеттлер провел в Центральном парке – он впервые попробовал марихуану и отрубился. Проснувшись, обнаружил, что его полностью обокрали, только трусы и оставили. Он мог улететь домой, но остался. К 1978 году он выучил английский, работая в ночных клубах. Он так привык к Нью-Йорку и шуму пожарной части, рядом с которой жил, что во время поездки на Барбадос с подругой чуть не сошел с ума, услышав, как среди ночи на крышу их дома упал кокос.
«Утром я проснулся и сказал ей, что возвращаюсь в Нью-Йорк, – вспоминает Стеттлер. – Я собирался записать звуки Нью-Йорка для людей, которые не могут уснуть за городом»
[153].
В 1982 году Стеттлер основал лейбл Tin Pan Apple
[154], выпускавший кассеты с шумами. Для рекламы своего продукта он разгуливал по Нью-Йорку в костюме гориллы и тем самым привлек внимание телевизионщиков – они взяли у Стеттлера интервью, и это помогло ему продать больше четверти миллиона кассет. С деньгами в кармане он отправился пятничным вечером в клуб Roxy. Его удивило, что внутри были сплошь черные подростки, крутившиеся на головах, а заправлял этим безумием тернтейблист крепкого телосложения, одетый как африканский король. Представьте себе изумление Стеттлера, когда после шоу диджей направился в его сторону.
– Чел, ты псих лютый, я тебя видел по телеку вчера, – сказал диджей, который сразу узнал Стеттлера и увидел в нем талант маркетолога. – У нас есть то, что тебе нужно.
– Что это? – спросил Стеттлер, указывая на сцену.
– Это называется хип-хоп.
– А ты кто такой?
– Меня зовут Африка Бамбаатаа.
Бамбаатаа просветил Стеттлера, рассказав ему о движении, и в голове швейцарского антрепренера возник план: устроить в «Радио Сити Мьюзик Холл» масштабный конкурс хип-хоп-талантов и таким образом укоренить жанр в массовом сознании – и попутно заработать на этом денег. Стеттлер отправился в Fever и познакомился с Сэлом Аббатьелло, который связал его с генеральным менеджером R’n’B-радио WBLS. Рэп в то время был запрещен на многих радиостанциях, даже тех, что специализировались на черной музыке. («Афроамериканцам, работавшим в издательском бизнесе, не нравились эти голоса, – говорит Симмонс. – Слишком жесткое звучание. Ребята из бизнеса не хотели иметь с ними ничего общего».)
[155]
Менеджер WBLS сказал Стеттлеру, что устроит трансляцию, если у конкурса будут рекламодатели. Стеттлер убедил Coca-Cola стать спонсором и вложить 300 тысяч долларов. 23 мая 1983 года Стеттлер и Симмонс присоединились к шести тысячам человек, которые пришли на шоу в «Радио Сити». В жюри были Аббатьелло, Робинсон, Силверман и агент Кара Льюис, которая позже станет представлять интересы Тупака Шакура, Канье Уэста и многих других. Кёртис Блоу и Whodini выступили на правах приглашенных гостей, но больше всего публике понравилось малоизвестное трио задиристых подростков – Disco 3. Они и получили главный приз – контракт с лейблом Стеттлера и поездку в Швейцарию. Вскоре после их возвращения в офис к Стеттлеру пришел Симмонс
[156].
«Слушай, – сказал он, – мы не знаем, черт возьми, кто ты, но мы устраиваем такую штуку под названием Fresh Fest. Ты же выбил деньги из Coca-Cola, может, и нам поможешь достать?»
Стеттлер согласился на двух условиях: во-первых, он получает 10 процентов от гастрольных доходов, во-вторых, его новая группа будет выступать на разогреве. «Я только вернулся из Швейцарии и узнал, что они наели на триста пятьдесят долларов, так что я переименовал их в Fat Boys, „Жиробасов“», – объяснил он. Симмонс рассмеялся. Против 10 процентов он ничего не имел, но не хотел, чтобы кучка ноунеймов выступала перед подписанными его новой компанией Rush Management артистами. Теперь он был менеджером не только Блоу, но и Run-D.M.C., трио, куда входили брат Симмонса – Джозеф «Ран» Симмонс, а также Джейсон Майзелл (Джем Мастер Джей) и Дэррил Макдэниелс (Ди Эм Си). Первый сингл группы «It’s Like That / Sucker MCs» добрался до пятнадцатого места в R’n’B-чарте Billboard.
Когда Симмонс ушел, Стеттлер прогулялся до магазина Tower Records на Бродвее и убедил его владельцев устроить сомнительный конкурс с Fat Boys в главной роли. Все трое должны были встать на промышленные весы в витрине магазина – каждый, кто угадывал суммарный вес группы (почти полтонны), получал за каждый угаданный фунт по банке диетической Pepsi, конечно же, предоставленных производителем (поразительно, учитывая, что еще недавно Стеттлер работал с их главными конкурентами). После этого Стеттлер попросил девушку напечатать фальшивый пресс-релиз, где утверждалось, что Майкл Джексон с братьями берут Fat Boys в турне на разогрев. Благодаря этому Стеттлер попал в эфир шоу «Доброе утро, Америка», где сделал группе дополнительную рекламу. Затем он позвонил Симмонсу.
– Видал? – спросил Стеттлер.
