Найт продолжал работать над подписанием контракта с Шакуром, который уже кипел от злости из-за нераскрытого (всё ещё) нападения на Quad Studios в Нью-Йорке в ноябре 1994 года. В фойе студии группа неизвестных ограбила Тупака, выстрелив в него пять раз; в это время Дидди, Бигги и Андре Харрелл находились в том же здании, на втором этаже. Когда Шакур узнал об этом – и заодно услышал «Who Shot Ya» Бигги, вышедший через два месяца после нападения, – то решил, что его подставили, о чем рассказал журналу Vibe в 1995 году. Попытка Бигги навестить его в больнице не повлияла на мнение Шакура, как и тот факт, что трек был написан до стрельбы и предназначался для альбома Блайдж.
В защиту Шакура можно сказать, что момент для выхода песни действительно выглядел провокацией, учитывая, насколько близко они были к месту стрельбы. Оба начали входить в роли созданных ими же персонажей – сценарий становился все более агрессивным. «[Дидди] просто хотел веселиться, делать людей счастливыми, танцевать и зарабатывать, а потом, к сожалению, ему пришлось иметь дело с другими вещами, – говорит Мейселас. – Отступать было не в его характере»
[291].
В случае Бигги образ вооруженного преступника одной только «Who Shot Ya» не ограничился. В вышедшей в 1997 году «I Got A Story to Tell» он хвастается, что переспал с подружкой игрока НБА, а потом ограбил звездного баскетболиста и наставил на него пушку, когда тот вернулся домой. Ко всеобщему изумлению, Дидди подтвердил эту историю в 2016 году. (Жертвой оказался ныне покойный нападающий New York Knicks Энтони Мейсон, которые в лучшие времена мог похвастаться ростом в два метра и весом в 113 килограмм.)
[292]
Постепенно и Шакур также превращался в жестокого, мизогинного протагониста многих своих песен. В День святого Валентина в 1995 году он оказался в тюрьме штата Нью-Йорк: его приговорили к заключению сроком от полутора до четырех лет за изнасилование фанатки в гостиничном номере. Рэпер утверждал, что невиновен, он мог выйти из тюрьмы после апелляции, но у него не оказалось 1,4 миллиона долларов, чтобы внести залог. Он провел несколько месяцев в заключении, пока Найт при поддержке Айовина не выписал чек на требуемую сумму и не отправил за Тупаком белый лимузин, чтобы тот довез его до частного самолета в Калифорнию. Там Шакура ожидал контракт с Death Row. Хотя рэпер уже был подписан на Interscope и только переходил на партнерский лейбл, заключив соглашение в сентябре 1995 года, он оказался в новой, куда более мрачной среде. «Я знаю, что продаю душу дьяволу», – именно так, по слухам, он сказал доверенному лицу
[293].
Как только Шакур прибыл на Западное побережье, он тут же отправился в студию записывать музыку для нового работодателя. Дре поставил ему минус (который в итоге превратится в «California Love») и поинтересовался мнением Шакура. Шакуру трек понравился настолько, что он тут же пошел к микрофону и записал вокал: «Out on bail, fresh out of jail, California dreaming / Soon as I step on the scene, I’m hearing hoochies screaming…»
[294] Шакур записал безупречный куплет с первого же дубля, но решил придать ему убедительности с помощью приема, известного как овердаббинг (наложение), и тем самым утяжелить звук. Рэпер вернулся и записал куплет еще раз. Поразительно, что все интонации он воспроизвел заново, слово за словом, хотя ничего не фиксировал на бумаге. «Это просто чума», – восхищался Дре
[295].
Найт согласился. И когда через несколько месяцев двойной альбом Шакура «All Eyez on Me» дебютировал на первой строчке чарта Billboard, выяснилось: решение выплатить залог – такое же блестящее, как заработанный альбомом бриллиантовый статус
[296]. Тупак, может, и понял, что продал душу дьяволу, но после тюрьмы и сам чувствовал себя демоном. Самые едкие слова он приберег для Дидди и Бигги, которых по-прежнему считал виновными в нападении. Весной 1996-го Шакур выпустил «Hit ‘em Up». Трек начинается с саркастического выпада – намека, что у Тупака был секс с женой Бигги: «I ain’t got no motherfucking friends – that’s why I fucked your bitch, you fat motherfucker»
[297]. Шакур с союзниками продолжают в рифмах метать стрелы в соперников с Восточного побережья – заканчивает же Шакур тирадой: «Fuck Biggie, fuck Bad Boy as a staff, record label and as a motherfucking crew! / And if you want to be down with Bad Boy, then fuck you too! <…> Die slow, motherfucker. My.44 make sure all y'all kids don't grow!»
[298]
* * *
Как и многие личности с Death Row, Тупак середины 1990-х сильно изменился по сравнению с тем, кем был раньше. «Он не был гангстером, – говорит Джефф Вайсс, один из авторов книги „Тупак против Бигги“ – в трансформации рэпера он винит Найта. – Это вообще-то Шуг пошел войной на весь мир. И я думаю, Тупак для него был чем-то вроде оружия. Кавалерией. Вооруженной ядерными боеголовками кавалерией»
[299].
Этот же человек-кавалерия всегда разрывался между двумя очень разными мирами. Мать Тупака, Афени Шакур, была активным членом партии «Черных пантер» – и защитила себя в суде, когда ее и группу товарищей в начале 1970 года обвинили в подготовке взрывов
[300]. Когда ей удалось избежать пожизненного заключения, Афени родила мальчика – Лисайна Пэриша Крукса (с биологическим отцом он познакомился уже после того, как ему исполнилось двадцать). Она поменяла сыну фамилию, чтобы та напоминала о ее замужестве с Мутулу Шакуром, радикалом, грабившим банки вместе с бывшими участниками военизированных группировок вроде Weather Underground
[301], – в итоге ФБР внесли его в список самых разыскиваемых преступников. Афени также дала ребенку личное и второе имя в честь Тупака Амару (последний правитель инков, сражавшийся с колонизаторами в шестнадцатом веке) и Тупака Амару Второго (он двести лет спустя возглавил восстание против испанцев). (Обоих Амару в итоге казнили колониальные власти.)
[302]
