В тот год Def Jam заработали рекордные 175 миллионов долларов – и в 1999-м PolyGram выкупила у Симмонса оставшуюся долю в компании за 135 миллионов. Коэн остался генеральным менеджером, подписав контракт на пять лет, а Симмонс сохранил за собой пост председателя правления. Оба стали богаче на восьмизначные суммы – не в последнюю очередь благодаря Джею-Зи и DMX
[390].
«Без этих парней мы бы вряд ли оформили сделку», – говорит Симмонс
[391].
* * *
Чтобы соперники из Def Jam не обставили его, Дидди отошел от нормального для музыкальной индустрии принципа закрывать офис на время новогодних праздников. Вместо этого он заставил команду по-настоящему заслужить годовую премию. На одной встрече в конце 1990-х за два дня до Рождества Дидди появился, выйдя из лифта с двумя телохранителями. На нем были норковая шуба, блестящие украшения и солнцезащитные очки. Он отправился за яблочным соком, вынудив коллег подождать еще пять минут. «Вы все сейчас злые как черти, так ведь? – спросил Дидди, если верить сотруднику его компании Джейсону Джексону. – Я тут расселся в шубе и всем остальном, и вы про себя думаете: „Да пошел он!“ Но знаете что? Я бросаю вам вызов. Идите и попробуйте поработать больше, чем я… Я прихожу сюда днем и работаю больше, чем вы, а потом еду в клуб и тоже работаю. Вы думаете, я туда бухать приезжаю? Я смотрю, кто под что танцует, какая песня как и на кого действует, какой диджей умеет зажечь. А теперь расскажите мне, кто считает, что он делает больше?»
«Матерь божья, – подумал Джексон. – Ведь он спит не больше четырех часов в сутки. А когда не спит, все время думает о том, как еще заработать»
[392].
Но в новом году карьера Дидди впервые за долгое время завернула не туда. В марте ему предъявили обвинение в нападении на менеджера лейбла Стива Стаута. Дидди якобы ударил его по голове бутылкой шампанского – трудно придумать более подходящую метафору для излишеств, в которые погрузился рэп конца 1990-х, – когда Стаут отказался положить на полку клип, в котором Дидди и Нас были показаны распятыми. (Оба рэпера охотно поучаствовали в съемке видео, но первый, видимо, передумал.) Когда Дидди публично извинился, Стаут попросил прокурора округа Манхэттен снять обвинения. Босс Bad Boy отделался прохождением однодневного курса по управлению гневом
[393].
Куда большим ударом – по эго Дидди, во всяком случае, – стало то, что его альбом «Forever» пусть и добрался до второго места в чартах, всего единожды стал платиновым. Это далеко от семи «платин» «No Way Out»
[394]. Сайт Complex поставил «Forever» на шестое место в списке пятидесяти самых провальных рэп-альбомов, а Крис Рок в монологе на церемонии вручения MTV Video Music Awards в 1999 году не удержался от шутки: «У Паффи вышел новый альбом „Forever“. Навсегда? Что ты пытаешься сказать, Пафф? Навсегда? Если этот альбом не будет продаваться, следующий будет называться „Как насчет еще трех месяцев?!“»
[395]
В том же году Дидди попал в еще худшую ситуацию. Когда во время ссоры в ночном клубе, где он был вместе с тогдашней девушкой Дженнифер Лопес, началась стрельба, пара сбежала с места происшествия вместе с телохранителем и водителем Дидди. Они проехали на красный – тогда полиция остановила машину и нашла в ней пистолет
[396]. Дидди обвинили в даче взятки и незаконном хранении оружия. Во время растянувшихся на год разбирательств, а затем на суде он отрицал, что оружие принадлежало ему и что он предлагал водителю 50 тысяч долларов, чтобы тот взял вину на себя. В конце концов его оправдали по всем пунктам, так же как телохранителя и водителя. Но его нового протеже Джамала «Шайна» Барроу, также присутствовавшего в клубе в ту ночь, осудили за нападение, он отбыл девять лет в тюрьме
[397]. (Барроу и его представители на запрос о комментарии не ответили.)
Вскоре Лопес порвала с Дидди, что стало для него унижением. Сообщалось, что он пытался встречаться с моделью Наоми Кэмпбелл, а когда она отвергла его ухаживания (в то время она была помолвлена), он умолял ее появиться с ним на публике, дабы таблоиды решили, что они вместе. «Шон говорил Наоми, что ему отчаянно нужен кто-нибудь „престижный“, кто мог бы восстановить его репутацию бабника», – заявил источник в интервью Vogue
[398]. «Он хочет выглядеть сутенером, любовником, Казановой, – говорит Шанис Уилсон. – Он из тех, чьи чувства легко ранить, поэтому примеривает образ сутенера, чтобы защититься»
[399].
Его личная жизнь и финансовая империя начали выходить из-под контроля: хотя Дидди избежал тюрьмы, на нем повисли гражданские иски на общую сумму 1,4 миллиарда долларов. От большинства адвокаты в итоге отбились, но по это был очередной удар по репутации Дидди, который лишь недавно перестал ассоциироваться с жестокостью середины 1990-х. Его попытки создать образ, привлекательный для мейнстримовых компаний, расположения которых он добивался для выхода на массмаркет (и, к примеру, выпуска линейки продуктов питания, о которой он говорил до того), оказались скомпрометированными
[400].
