Чтобы достичь высот Дэвида Геффена, на которые Дидди нацелился, нужно было вновь себя переизобрести. «Когда у тебя есть мечта, начинаешь мыслить масштабно, – объяснил он мне позднее. – Люди видят, как ты работаешь над пятью-шестью вещами, но у тебя в голове могут быть тысячи идей»
[401].
Спустя примерно час в битком набитом остинском зале Дидди завоевывает аудиторию привычными для него откровенными шутками. Но его речь становится назидательнее – повзрослевший Дидди сочетает уроки и самоуверенность молодости с приемами лайф-коуча и мотивационного спикера, и зрители жадно впитывают эти советы, даже когда его взгляд на вещи отнюдь не оптимистичен.
«Представьте, что вы только что окончили школу или колледж, – продолжаю я на конференции. – Как бы вы занимались делами, если бы пришлось начать с нуля?»
Одна из зрительниц подбегает к сцене и вручает Дидди компакт-диск, скорее всего, со своей музыкой. Он принимает диск и только после этого отвечает на мой вопрос. «Хочу быть честным – не хочу звучать как школьный учитель. Я бы был до смерти напуган, – говорит он. – Я бы делал сейчас то же, что вы все делаете… Никогда не расставайтесь со своей мечтой – вот и все, что могу сказать. Но я не стану приукрашивать и говорить, будто это будет просто»
[402].
Мы начинаем принимать вопросы из зала.
– Если я приду на Revolt TV, – спрашивает молодой человек, – там кто-нибудь станет смотреть мои видео и слушать мою музыку? Потому что если нет, я не буду тратить деньги на поезд.
– Я сейчас сэкономлю вам деньги, – говорит Дидди. – У меня есть человек, который посмотрит и послушает это в следующие пятнадцать минут… И если у вас там что-нибудь чумовое – я имею в виду, просто чума, мужик, – оно разнесется, как птичий грипп.
Следующий – высокий человек, которому на вид далеко за тридцать. Он объясняет, что хочет сделать карьеру диджея, у него две бывших жены, четверо детей и вот-вот родится пятый.
– Что мне делать? – спрашивает он.
– Побуду для вас Доктором Филом
[403]. Подойдете поближе, чтобы я мог вам помочь? – спрашивает Дидди. Его «пациент» ростом два метра проходит и садится на колени к рэп-магнату. – Заботьтесь о детях, платите алименты, чтобы не наживать проблем… Вам придется растить детей и одновременно вкладывать все силы. И поймите, что ваш путь тяжелее, чем у семнадцати-, восемнадцати-, девятнадцатилетних. Вот это серьезный разговор.
Мужчина уходит со сцены летящей походкой, тем временем девушка задает следующий вопрос.
– Было время, когда я называла себя Дидди-Женщиной, потому что делала карьеру по вашему образцу, – говорит она. – Я хочу быть новой Дидди. Можете посоветовать, как мне это преодолеть?
– Сейчас отличное время в бизнесе и медиа, и я считаю, что оно замечательное для женщин, – говорит он. – Меняется процедура приема на работу, и женщины… Вы будете править миром.
В завершение разговора я спрашиваю Дидди, чей совет он хотел бы получить сам:
– Если бы вы могли пообедать с любым человеком, с которым вы не знакомы, кого бы вы выбрали?
– Номером один, наверное, был бы Стив Джобс, но его с нами уже нет, – говорит он. – Но я уверен, что он как-нибудь пообедал бы со мной, нашел бы для этого время. И я уже спрашивал своих об этом, но у меня ужасная память на имена: та гениальная женщина, которая управляет Facebook…
– Шерил Сэндберг?
– Вот с ней бы с удовольствием пообедал, потому что мне кажется, она хочет изменить мир и дать больше власти женщинам, а я хочу сделать то же самое с молодежной культурой. Думаю, я мог бы кое-чему поучиться у нее и вдохновиться. Так что, если кто из вас знаком с ней, передайте, что Дидди хочет позвать ее на обед.
Глава 6
Судьбы моды
Расселл Симмонс выделяется на фоне конкурентов в хип-хопе – и индустрии развлечений в целом – во многих отношениях, будь то деловая хватка или его недавнее увлечение йогой и веганством. Но первое, на что обращаешь внимание при личном знакомстве, – в отличие от большинства крупных фигур в шоу-бизнесе, магнат из Куинса всегда приходит на встречу вовремя или даже заранее.
Я влетаю в фойе кафе отеля The Mercer в Сохо ровно в 10 утра, а он уже сидит там, хлебая гороховый суп и напиток, который в чеке будет обозначен как «Зеленый сок». На Симмонсе его фирменная синяя бейсболка New York Yankees, небрежно сдвинутая набок, и пара роскошных кроссовок Adidas с резиновыми носами – тех самых, о которых Run-D.M.C. читали много лет назад. Главная деталь наряда – рубашка с принтом от Argyleculture, его новой линии одежды. В целом, это был показательный пример его эклектичного стиля, в котором на протяжении многих десятилетий сочетались уличная мода и яхт-клубные костюмы.
The Mercer – подходящее место для встречи. Всего в нескольких кварталах отсюда в марте 1993-го Симмонс открыл флагманский магазин своей первой линии одежды. «Когда я основал Phat Farm, – говорит он, – не было даже такого понятия, как черный дизайнер, занимающийся модой»
[404].
Под руководством Симмонса Phat Farm выпускала то, что он называет «классическими простыми вещами, которые парни могли носить, как им хочется». В отличие от большинства руководителей модных домов, он понимал не только то, что хотят носить парни, но и то, как создавать новые тренды – например, на свитеры-безрукавки с ромбами, которые до этого носили разве что в гольф-клубах, – и зарабатывать на этом. На пике успеха в конце 1990-х Phat Farm ежегодно выручал на розничной продаже почти миллиард долларов.
Вскоре некоторые самые предприимчивые лица хип-хопа начали вкладываться в производство одежды. Дидди запустил линию Sean John в 1998-м, годом позже Джей-Зи основал Rocawear. Оба выпустили коллекции кроссовок. Доктор Дре чуть было не последовал их примеру, но выбрал наушники, рассудив, что так будет прибыльнее. Но именно Симмонс заложил основу для становления хип-хоп-моды.
* * *
К тому моменту, как Симмонс начал продавать одежду, Доктор Дре только выпустил первый альбом, Дидди только закончил стажироваться в Uptown, а Джей-Зи все еще вертелся в наркобизнесе. В день, когда в Сохо открылся бутик Симмонса, бизнесмен зарабатывал по 40 миллионов в год с начала 1990-х, поэтому Phat Farm была лишь каплей в море.
«Это весело, и я могу себе это позволить, – заявил тогда Симмонс в интервью New York Times, невзначай упомянув, что запустил линию одежды, потому что часто встречался с моделями. – Так что если я потеряю на этом много денег, то хотя бы повеселюсь. Если заработаю, повеселюсь еще больше»
[405].
