Самые яркие реакции он приберег для «Peach» («Будто грузовик с персиками столкнулся с грузовиком Absolut, а вы случайно проходили мимо и вдохнули этот запах») и «Mango» – фаворит Фасса («Не манговый сироп от кашля, не тупо манго, а отполированный манго… манго, который пошел в ночной клуб»).
И вот мы дошли до последнего варианта – Cîroc Amaretto, – название которого формально предполагает, что это напиток со вкусом другого напитка.
– Все равно что выпустить водку со вкусом Courvoisier, – сухо говорит Фасс, но потом добавляет нотку оптимизма: – Этот, возможно, будет лучшим. Поэтому я и приберег его для финала – орех испоганить невозможно. Понимаете? Как нельзя испоганить жареных кальмаров. Вот это одна из таких вещей
[661].
Фасс принюхивается.
– Пахнет почти как… итальянский рождественский пирог.
– Немножко марципановый, – предполагаю я.
– Абсолютно марципановый, – поддерживает он, делая глоток. – Марципан. О господи. Сраный марципан. Да в жопу марципан, серьезно. В смысле, да, я хочу конфету, которая выглядит как гребаный хот-дог. Кто это вообще придумал? И ведь конфета так себе
[662].
Мы приступаем к последнему напитку вечера: D’Ussé. Форма бутылки – как перевернутая водонапорная башня: толстая в основании, сужающаяся кверху и переходящая в тонкий цилиндр. Спереди ее украшает золотой лотарингский крест с двумя поперечинами – старый французский символ, который стал эмблемой Сопротивления в годы Второй мировой войны.
– Несмотря на фиаско Cattier, на эту вещь у меня большие надежды – хотя вот сейчас я смотрю на бутылку, и надежды поугасли, – говорит Фасс, открывая сосуд. – Охренеть как пахнет фруктами. Самый фруктовый коньяк, который я нюхал… Обычно коньяк пахнет алкоголем
[663].
Он делает глоток.
– Карамель и специи. И много алкоголя.
Вздох разочарования.
– Все это чудовищное говно, – объясняет он. – Я пробовал коньяк, который нашли на дне сраного моря, где он покоился с 1875 года… Я пробовал самые дорогие крепкие напитки на земле, и, по моему скромному мнению, чувак, все это наебалово.
Хотя наша дегустация не пробудила в Фассе теплых чувств к крепким напиткам, она внесла чуть больше ясности в истории Джея-Зи и Дидди, двух людей, у которых, несмотря на различия, одинаковые имена и первая буква фамилии, одинаковый город и год рождения – и одинаковые предпочтения в ведении бизнеса алкогольными гигантами. И тот, и другой выбирают напитки из винограда уньи блан.
«Они бизнесмены, а бизнесмен всегда хочет, чтобы стоимость производства была ниже, а прибыль выше. И они оба к этому пришли, каждый по-своему, – говорит Фасс. – Это главное. Потому что рано или поздно любой человек, который, блядь, хоть немного способен чувствовать вкус, поймет, что крепкие напитки делают для того, чтобы ты выпил их как можно быстрее. И точка».
Глава 10
Надежные инвестиции
Вероятно, ни единая душа на планете не чувствует связь хип-хопа, Голливуда и Кремниевой долины лучше, чем Трой Картер. За многолетнюю карьеру он в разных ипостасях успел поработать с тремя королями из этой книги и даже был менеджером Леди Гаги, Джона Ледженда
[664], Меган Трейнор и многих других. Список стартапов, в которые он инвестировал лично и через свою компанию Atom Factory, включает Uber, Dropbox и Spotify.
Я приезжаю в офис Картера посреди ничем не примечательного участка в Калвер-Сити, к северу от Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Вблизи здание напоминает скорее завалившийся на бок холодильник, чем офис влиятельного игрока индустрии развлечений: цветовая палитра сооружения целиком состоит из холодных оттенков серого, окон не видно. Но стоит массивным дверям со скрипом отвориться, и штаб-квартира Картера оживает.
В мягко освещенной приемной стоят диваны с плюшевой обивкой и аквариум размером с экран в кинозале. За дверью находится святая святых Картера, где лучи проникают сквозь прозрачную крышу, освещая двухэтажное помещение, оформленное как марокканский базар, с проходами, опоясывающими внутренний двор. В доме взгляд притягивают теплые деревянные полы, роскошные кожаные диваны и трофеи, собранные Картером: лунные человечки MTV Video Music Awards, выигранные Гагой и другими, блестят на полках рядом с фотографиями, на которых менеджер запечатлен с видными деятелями, в том числе с Бараком Обамой. На стене висит саксофон, некогда принадлежавший Биллу Клинтону, – подарок от певца Ледженда.
Но одним из любимых экспонатов Картера остается фото, сделанное около четверти века назад. На нем он в оранжевой футболке сидит на складном стуле – на фоне двух человек по обе стороны его некрупная фигура выглядит еще более хрупкой: справа Ноториус Би Ай Джи в мешковатых штанах и черной футболке Mecca, слева – Дидди, голый по пояс, в спортивных шортах, черном берете, черно-белых кроссовках Adidas и носках Nike. «Никогда не обращал на это внимания, пока мне Хеви Ди не сказал», – говорит Картер о столкновении брендов на ногах магната
[665].
Фото было сделано в муниципальном центре Филадельфии: в середине 1990-х Картер организовал с полдюжины концертов Бигги и Дидди в этом районе. Их отношения с самого начала не то чтобы заладились: когда Картер впервые ангажировал Бигги, рэпер задержался в Нью-Йорке на съемках клипа, и к тому моменту, как он добрался до Филадельфии, было слишком поздно начинать шоу. Но Картер не затаил злобу, а просто попросил Бигги и Дидди возместить расходы – что те и сделали, выплатив 15–20 тысяч долларов. А потом все отправились гулять по городу. И хотя к тому времени Картер успел состояться в качестве местного концертного промоутера, уже тогда у него было чутье на перспективные стартапы, а потому он попросил Дидди устроить его в Bad Boy («У меня дела шли хорошо, но его дела шли даже лучше»). Дидди предложил неоплачиваемую стажировку в компании («Бесплатный труд!» – говорит Картер, принявший предложение), а затем попросил устроить встречу с приглянувшейся ему барменшей.
