— Почему вы не пришли сразу? — спросил я. — Зачем были все эти испытания? Я вообще принял вас за чистильщика.
— Разумеется, потому, что хотел понять, смогу ли ее убить, если потребуется, — беспечно признался Винтеркорн и поднялся с кресла. — Что ж, не будем тратить время даром. Проводите меня к ней?
* * *
Майя
После завтрака я пришла в тренировочный зал — большой, просторный, похожий на класс, в котором занимаются балерины. Здесь были и зеркала, и станки, и сверкающий паркет. Анжелина стояла у окна и перебирала какие-то сверкающие шарики в большой коробке. Увидев, что я пришла, она выдавила из себя улыбку и резким движением запустила что-то мне в лицо.
Я дернула рукой, пытаясь отбить летящее нечто. Сверкнула солнечная вспышка, послышался грохот, и шарик покатился по паркету, рассыпая во все стороны радужные брызги. Анжелина улыбнулась — так улыбаются, когда предвкушают что-то очень желанное и опасное, и я почувствовала, как в моем животе захрустел лед испуга.
Что будет, если этот шарик прилетит мне в висок?
— Ты раньше играла в мяч? — спросила Анжелина. Я кивнула, не сводя глаз с ее рук и готовясь отбить очередную подачу.
— Да, миррин Анжелина. Бабушка всегда со мной играла.
Еще один шарик сорвался с пальцев моей наставницы — я увидела его, когда он летел мне прямо в глаз, и едва успела увернуться. Третий шарик, четвертый, пятый! Они вылетали из рук Анжелины с такой скоростью, что их почти невозможно было заметить. Два я отбила, от третьего смогла уйти в сторону. Анжелина довольно кивнула.
— Вышибалы, да?
— Да.
— И что, бабушка бросала в тебя мяч, а ты уворачивалась? Не увернулась, значит, проиграла?
Я снова кивнула. Вспомнился дворик нашего дома, маленький кожаный мячик, зеленый с красной полосой, у бабушки в руках — надо крутиться и вертеться, надо не дать ему попасть по тебе: проигравший останется без десерта, а на десерт бабушка пекла пирожки с вишней, крошечные, на два укуса. А мир пронизан солнечным светом, который падает через кружево листвы, мир такой большой и яркий, так переполнен теплом и любовью, что нельзя не раскрываться всем сердцем ему в ответ.
Шестой шарик прилетел мне в лоб — удар был таким, что меня бросило на паркет. Шарик с издевательским веселым звоном проскакал рядом со мной и укатился. Из глаз полились слезы, голову наполнило пульсирующей болью. Анжелина подошла ко мне, нагнулась, упершись ладонями в колени, и медленно проговорила:
— Всегда будь внимательна. Не позволяй себя заболтать. И даже когда болтаешь, смотри по сторонам, однажды это спасет тебе жизнь. Бить буду всерьез, — Анжелина улыбнулась и, протянув мне руку, помогла подняться. — Все понятно?
— Понятно, — ответила я, поднимаясь и потирая лоб. У Анжелины была очень сильная и горячая рука. — Непонятно только, зачем это нужно.
— Это самоконтроль, — ответила Анжелина. — Ты должна научиться четко и грамотно отслеживать мир вокруг себя и свои реакции на него. Чтобы вовремя остановиться или броситься бежать. Чтобы удержать то, что может из тебя вылезти.
Я дернула головой, и шарик пролетел мимо моего левого уха. Как, когда Анжелина успела оказаться у меня за спиной? Вроде бы только что она стояла передо мной. Еще один шарик я неловко отбила левой рукой. Анжелина перемещалась по залу с такой легкостью и скоростью, словно была перышком, которое подхватил ветер. Я крутила головой, пытаясь понять, куда она ушла на этот раз, а шарики все летели и летели. От одних я уворачивалась, другие попадали в меня — не по голове, и на том спасибо.
— Неплохо, неплохо, — одобрительно сказала Анжелина — остановилась, прошла к окну к опустевшей коробке. Решила, что на сегодня с меня хватит мучений и синяков. — Я бы даже сказала, что хорошо. Бабушкины вышибалы тебя многому научили. Что чувствуешь?
— Боль, — призналась я. Все тело болело там, куда попадали шарики, и я не знала, как пойду на кухню и стану готовить пончики. Хотелось лечь и не вставать несколько дней. Вроде бы тренировка продлилась недолго, вряд ли больше четверти часа, но я вымоталась сильнее вола на пашне после долгого трудового дня.
— Хочешь меня убить за это?
— Нет, — вопрос удивил меня. — Почему я должна хотеть? Вы же меня учите, а не мучаете.
Улыбка Анжелины сделалась ослепительной.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — сказала она. В это время в тренировочный зал вошел ректор Холланд в компании незнакомца, и Анжелина замолчала. Ректор выглядел еще мрачнее, чем обычно: его лицо посерело, нос заострился, и я поняла, что в академии какие-то неприятности. Зато его спутник, светловолосый холеный щеголь в дорогом костюме и пальто, перекинутом через руку, сиял, словно весеннее солнышко. Увидев меня, он улыбнулся и произнес:
— Вот, значит, какая вы. Майя Морави, скованное оружие.
— Можно просто Майя Морави, — ответила я. Это, конечно, было невежливо, но что-то подсказало мне, что сейчас манеры не имеют значения. Анжелина одобрительно посмотрела в мою сторону. Надо же, ей понравилось, что я осмелилась говорить с важным господином в таком тоне! Может, мы с ней и подружимся?
— Знакомьтесь, — голос ректора был таким, что по стеклам иней пробежал. — Мирр Арно Винтеркорн из министерства магии. Он приехал в академию для того, чтобы исследовать ваш феномен, миррин Морави.
— Да прямо сейчас и начнем, — весело произнес Арно — бросил свое пальто на преподавательский стул в углу и прошел к нам с Анжелиной, разминая пальцы. — У вас тренировка? Уход от направленного воздействия, верно?
Холланд отошел в сторону, встал у зеркала, скрестив руки на груди. Я с мольбой посмотрела на него: не надо нам тут никаких министерских! Что-то подсказывало мне, что общение с Арно Винтеркорном ничем хорошим не кончится. Да и вообще он был каким-то странным: смотрел мягко, улыбался по-дружески, но меня так и пробирало ознобом.
— Верно, — кивнула Анжелина. — Мы уже закончили, думаю, с Майи на сегодня достаточно.
Арно одарил ее кокетливым взглядом из-под пушистых светлых ресниц, и мне вдруг страшно захотелось лечь на пол, закрыть голову ладонями и умолять, чтобы меня не убивали. От незваного гостя веяло смертью — тяжелый дух бойни пробивался из-под легкомысленного аромата дорогих духов, и я чувствовала его не носом, а душой.
— Несколько минут, — твердо сказал Арно, и в его руке откуда ни возьмись появился тяжелый хрустальный шарик. Анжелина изменилась в лице и выдохнула:
— Беги.
И мы с ней побежали по залу — краем глаза я увидела, как моя наставница дернула головой, и шарик врезался в зеркало, не причинив ему, впрочем, никакого вреда. Второй и третий просвистели совсем рядом — я сама не поняла, как сумела уйти от них. Четвертый скользнул по моему плечу, я дернулась вправо, и пятый шарик ударил меня под лопатку.
Анжелина толкнула меня в сторону, и шестой шарик легонько проплыл по моему виску. В отражениях скользнуло разъяренное лицо Джона, его тотчас же сменил улыбающийся Арно, и где-то далеко сдавленно выругалась Анжелина. Я плыла рядом с ней по залу, уворачиваясь от шариков, их становилось все больше и больше, двигаться было тяжело, словно в воде, и в какой-то момент я…
