— Думаете, миррин Анжелина примет его предложение?
— Да примет, конечно. Я не знаю, кем надо быть, чтобы не принять.
Мне вдруг представилась девушка — стройная, порывистая в движениях, золотоволосая. Она давным-давно закончила учебу, уехала из академии, работала, вышла замуж — возможно, иногда вспоминая своего однокурсника Джона Холланда и думая о жизни, которая у них так и не случилась.
— Можно быть ректором и все равно любить кого-то, — негромко сказала я. — Это ведь не мешает. Вы могли бы быть совсем другим…
Джон вопросительно поднял бровь. Нет, я не раздражала его — скорее, забавляла.
— Не имеет значения то, что было раньше, — ответил он. — Прошлое уже прошло. Важно только то, что будет. Что мы выстроим своими руками.
Мне сделалось холодно — и тело тотчас же окатило таким жаром, словно меня бросили на сковороду в раскаленное масло.
— А что будет? — едва слышно спросила я. Джон протянул мне печенье и ответил:
— А это мы увидим после конкурса, миррин Майя. Угощайтесь!
* * *
— Ужасно. Просто ужасно. Эта чужая магия во мне похожа на какой-то жир. Удивляюсь, как меня не тошнит от нее.
Несмотря на то, что у нее все еще кружилась голова, а ноги были слабыми, Анжелина не стала отменять ни лекций, ни семинаров, ни нашей с ней тренировки. Тао, которому занятия теперь были не нужны, ходил за ней, словно верный оруженосец, поддерживал под локоть и даже порывался накормить с ложечки — Анжелина гневно оборвала эту попытку, напомнив, что она не дитя и не инвалид.
— Зато вы живы, миррин Анжелина, — я вдруг подумала, что очень рада видеть ее живой и почти здоровой, несмотря на то, что сначала она не пришлась мне по душе. Теперь Анжелина мне нравилась — своей решительностью, смелостью, обаянием.
— Это да, — Анжелина вздохнула, и Тао тотчас же подставил ей стул и с невыразимой осторожностью помог присесть. — Ладно, поехали. Я буду швырять в тебя уже не шары, а заклинания. Самые разные, не смертельные, но неприятные. Твоя задача — не уклоняться от них, а привести разум в полное спокойствие. Заклинания настроены так, что если ты достигнешь равновесия, они тебя не поразят. Понятно?
— Попробую, — вздохнула я, понятия не имея, как это сделать. Будешь тут спокойным, когда в тебя летят чужие чары. Тао аккуратно снял с плеча своей богини невидимую пылинку и негромко произнес:
— В Чинской империи равновесие разума достигают полным удалением мысли. Попробуй просто ни о чем не думать.
Анжелина сердито покосилась в его сторону, но было видно: она думает о чинском принце и уже достаточно расположена к нему. Тао был прав: пока его любви хватит на двоих, а там и в Анжелине проснутся чувства. После того, что сделал Тао, они проснулись бы и в статуе.
— Легко ни о чем не думать, когда голова пустая, — проворчала Анжелина, и на ее ладони загорелся золотистый шарик: ожило первое заклинание. — Вперед.
Я закрыла глаза. Ни о чем не думать — легко сказать! В голову сразу же полезли десятки мыслей. Чем, интересно, сейчас занят Винтеркорн? Он, кажется, совсем утратил ко мне интерес — сидит в библиотеке с книгами по истории магии, чистит Герберта в саду, но больше не пытается нападать исподтишка. А Джон? Он поедет со мной на конкурс — от одной этой мысли все в душе поднималось соленой волной восторженного ужаса…
Меня ударило в лоб, и голову наполнило звенящей болью. Открыв глаза, я потерла место удара и призналась:
— Больно.
Анжелина понимающе кивнула.
— Больно, да. А ты что думала? Когда тобой займутся люди посерьезнее — еще и не так получишь. Успокойся. Не выкидывай все мысли из головы, просто представь что-то хорошее. Приятное. Сконцентрируйся на этом ощущении и не позволяй тому, что в тебе, выбраться на волю. Сосредоточься.
Я кивнула и снова закрыла глаза. В глубине души что-то шевельнулось — словно холодная змея проснулась и подняла голову, пытаясь понять, где находится, и что происходит. Нет, нет — я буду спокойной, словно лодка на тихой реке. Что бы такое представить? Весенний сад в белом кружеве, когда каждое дерево стоит, словно невеста, окутанное цветочным ароматом и жужжанием пчел…
Этот сад вдруг предстал передо мной, как наяву. Я стояла под яблоней, ветер поднимал невесомые лепестки и нес их, словно снежные хлопья, и Джон смотрел мне в глаза так, что я не могла отвести взгляда. Змея в душе сверкнула рубинами глаз, но не шевельнулась. Я смотрела на Джона, кругом была весна, мир раскинулся от края до края, зеленый, яркий и свежий, переполненный нежностью и любовью — и мы были частью этого мира, важной, неотъемлемой частью.
— Отлично! — услышала я голос Анжелины и, открыв глаза, увидела, что моя рубашка дымится на плече. Я похлопала по нему и спросила:
— Что случилось?
— Два заклинания рассыпались на подлете, третье слегка задело. Думай о хорошем, Майя, — Анжелина ослепительно улыбнулась, и мне показалось, что она потихоньку свыкается с чужой магией. — О хорошем, о приятном. Не позволяй тому, что в тебе, поднять голову.
— Мне видится змея, — призналась я. — Противная такая змея.
— У всех некромантов она есть, — небрежно сказала Анжелина. — Давай еще раз.
Вокруг ее пальцев засветились огоньки — это были уже новые заклинания, от них веяло опасностью, и я невольно представила, сколько дыр во мне они сейчас наделают. Нет, надо закрыть глаза, представить весенний сад и нас с Джоном. Мы не сможем быть вместе — глупо вообще об этом думать, мирр ректор просто относится ко мне по-человечески, а я набросилась на его вежливую доброту, словно голодный на миску с кашей. То, что он рассказал мне о своей юношеской любви, сейчас было похоже на намек и предостережение: нам лучше не делать глупостей. Нам лучше не соваться туда, откуда мы не сможем вынести.
Но я помнила, как мы смотрели друг на друга — и это было намного сильнее и больше, чем…
Заклинание снова ударило меня в лоб. Решив, что там скоро вырастет шишка, я вздохнула, открыла глаза и призналась:
— Простите, миррин Анжелина. Я что-то не о том задумалась.
— Выброси из головы те вещи, которые могут тебя волновать, — посоветовала Анжелина. Тао встревоженно смотрел на нее — переживал, как бы ей не стало хуже из-за тренировки. — Держи равновесие, запоминай то чувство, которое ему помогает. И вспоминай сразу же, как только появится хотя бы намек на опасность.
— Может, на сегодня достаточно? — не вытерпел Тао и чуть ли не с мольбой добавил: — Ты очень бледная, тебе лучше прилечь.
Анжелина снова бросила свирепый взгляд в его сторону, но я поддержала принца:
— Он прав, миррин Анжелина. Я поняла про это чувство, запомнила его. Буду вызывать почаще.
Какое уж тут может быть равновесие, когда я думаю о Джоне и наших вечерних посиделках на кухне, которые уже стали традицией. Не могу не думать. Это слишком важно и слишком нужно.
