На тумбочке стоял стакан с водой, рядом с ним — маленькая пластмассовая чашка, под ней — записка:
Эми, добро пожаловать в клинику «К прекрасной себе»! Пожалуйста, примите лекарство, и крепкий сон начнет обновлять ваше тело. С нетерпением ждем отличных результатов!
Она потрясла чашечку, на дне которой перекатывалась наполненная порошком капсула, сунула лекарство на язык и запила водой.
Из окошка сквозило, и Эми, решив, что створка закрыта не до конца, придавила ее обеими руками. Нет, заперто как надо, щелей нет. И все же от окна шел легкий поток холодного воздуха, будто в раме было не стекло, а сетка.
Все комнаты для гостей располагались на первом этаже. Ее спальня выходила на задний двор клиники. С двух сторон — красные кирпичные стены первого и второго крыла. За шедшей между ними дорожкой находился навес из потрескавшихся от старости плексигласовых панелей. На стене что-то написано краской из баллончика; темно, не разобрать… Дальше виднелся лес. Наверное, при свете дня чаща выглядит загадочно и красиво, однако сейчас воображение рисовало вместо темных деревьев армию солдат, которые вот-вот нагрянут в клинику и возьмут Эми в плен.
Она задернула шторы и неохотно опустила руку. На миг закружилась голова.
От батареи под окном веяло холодом, а термостата не было. Одежда уже высохла, и Эми нырнула в постель не раздеваясь. Потянулась за сумочкой, вытащила рекламный буклет и прислонила подушку к железному изголовью. Некоторое время лениво читала, пока в коридоре не брякнул звонок.
Свет во всем здании погас. Эми продолжала сидеть в кромешной темноте, надеясь, что через несколько минут зрение приспособится к мраку. Дома был маленький ночник на батарейках — симпатичная лампа в виде котенка. Эх, не взяла… Вспомнились жутковатые рассказы Глена о старой психиатрической лечебнице, и она немедленно представила себе висящих в петле самоубийц и бродящих по коридорам темных призраков.
Надо сосредоточиться на чем-нибудь привычном и знакомом. Увы, комната была окутана плотным покрывалом тьмы. Ни зги не видно… Закрыв глаза, Эми натянула одеяло до подбородка и поворочалась, привыкая к незнакомой неудобной кровати. Где-то вдали зазвучала музыка, и незаметно подкрался сон.
13
— Я просто хочу сказать, что не нужно было тыкать ножом в бедного парня.
Боб сунул в рот сигару и пожевал губами. К потолку всплыл плотный клуб табачного дыма.
Перегнувшись через него, Дженни открыла окно.
— Вроде бы мне удалось его не зацепить.
— Какая разница — удалось, не удалось…
После ее звонка Боб не стал откладывать дело в долгий ящик: появился уже через пару часов. Сунув руку в карман, достал оттуда предмет в кожаном чехле и щелчком подбил его к центру стола. Дженни поймала футляр влет — так ковбой ловит стакан виски на стойке бара в салуне. Ага, цифровая камера. Она расстегнула застежки и покрутила диски управления.
— Отлично! Кстати, эта штука не помешает мне и для творчества.
— Сделаешь дело — считай, что камера твоя. У меня таких целый ящик; не знаю, куда девать.
Дженни вытащила из футляра кабель и, присев на корточки, воткнула его в розетку у пола. Загорелся индикатор зарядки.
— Послушай, ты должна вести себя осмотрительно, — сказал Боб, не сводя с нее глаз.
Дженни глянула на него снизу вверх, не отрываясь от новой игрушки.
— Там серьезная охрана, и мне совсем не хочется, чтобы ты влипла в неприятности. Если тебя застукают и свяжут со мной, мне придется поставить крест на планах по застройке, причем не только на холме — во всем городе.
— Все будет хорошо, не паникуй.
Боб подошел к новой картине и остановился, окутавшись сизым облаком.
— Меня в дрожь бросает от этого места. Чем скорее его снесут, тем лучше.
— О городе заботишься или о своем кармане?
— Ты сама неплохо поднимешься на этом дельце, заодно и мне принесешь пользу. Когда еще ты получала три штуки зараз?
Дженни таких денег и близко не видывала. Раньше ее доходы сводились к вожделенным карманным деньгам, потом к пособиям. В промежутках между этими этапами ей почти ничего не перепадало.
Боб вытащил из кармана дубленки толстый конверт и швырнул его на кровать.
— Здесь аванс. Наверняка понадобятся какие-то расходы — фонарик и так далее. Остальное получишь, когда у меня будет достаточно материала, чтобы вывалить его против докторши. Загляну на следующей неделе; надеюсь, к этому времени у тебя уже будет чем похвастаться.
Дженни метнула взгляд на открытый конверт, из которого выползло несколько десятифунтовых банкнот, а Боб, направляясь к двери, бросил на ходу:
— И не трогай моих арендаторов. Если они смоются отсюда под покровом ночи, я потеряю арендную плату и винить в этом буду именно тебя. Поняла?
Дженни скорчила ему вслед гримасу, показала язык и захлопнула дверь, не забыв накинуть цепочку. Упав на кровать, схватила конверт: двести фунтов!.. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок, прислушиваясь к хрипу портативного телевизора, который за тонкой перегородкой включил Том. Они еще разок пересеклись в общей кухне, где Дженни готовила бобы на тосте. Заметив в ее руках длинный нож для хлеба, Том развернулся и нырнул в свою комнату. Дженни даже не успела поднести нож к буханке, когда его дверь с треском захлопнулась.
Она перевела взгляд на новую картину. «Сосновый край»… Двойственные чувства: с одной стороны — нездоровое возбуждение, с другой — впору свернуться калачиком и крикнуть: «Не хочу!»
«Сосновый край» забрал у Дженни бо́льшую часть души и долго не отпускал бывшую пациентку, держа безжалостными пальцами за сердце. Ее самоощущение изменилось в лечебнице настолько, что уже никто не признал бы в ней девочку, вошедшую много лет назад в дверь под часами. Слава богу, удалось освободиться, сохранив толику рассудка. Оставалось лишь надеяться: войдя в ту же реку, она не потеряет то немногое, что в ней еще осталось.
Неделя первая
14
Яростная трель звонка в коридоре вырвала Эми из череды бессвязных тревожных снов. Она прислушалась: в соседней комнате зашуршали простыни. Гейнор тоже проснулась, и Эми облегченно вздохнула. У нее тут подруга, и есть с кем перекинуться словечком в эти первые дни в клинике, пока все так странно и непривычно.
За окошком уже было светло; сквозь тяжелые шторы пыталось пробиться солнце. Эми покосилась на часы. Одиннадцать…
Она поспешно выпрыгнула из постели и заметалась по комнате, не зная, за что браться: то ли почистить зубы, то ли сперва одеться. Одиннадцать часов! У нее вдруг отяжелели ноги, и она, покачнувшись, ухватилась за спинку кровати. Сто лет так не спала — выспалась и отдохнула как никогда. Подойдя к окошку, Эми раздвинула шторы: бледно-серые облака пропускали немного солнца, подсветившего бутылочно-зеленый лес. Прямо напротив здания чаща раздавалась в стороны, образуя вполне проходимую тропу.
