— Яичницу, запеченную в хлебе. Тебе понравится, — предложила Дженни.
— Это ведь американское блюдо? А блинчики вы не готовите? — Клара вопросительно глянула на официантку, и та угрюмо кивнула. — О, отлично! Тогда блинчики и чашку чая, пожалуйста.
Женщина скрылась за прозрачной шторкой кухонного отсека, и Клара крикнула вдогонку:
— Кленовый сироп у вас есть?
Дженни улыбнулась, наблюдая за сестрой, которая изучала висящие на стенах американские автомобильные номера.
— Почему ты осталась в Гристорпе? Почему не поступила в какой-нибудь столичный колледж или университет?
— После смерти отца поняла, что уехать пока просто не могу. Мама расстроится и… Прости, наверное, тебе неприятно, что я об этом заговорила?
— Все нормально. — Дженни поднесла огонек зажигалки к кончику сигареты. — Чем же ты сейчас занимаешься?
— Учусь в колледже в Беттлборо, на курсах писательского мастерства. Может, потом поступлю в университет Йорка на журналиста.
— Тогда тебе точно придется переезжать, здесь для нормального репортажа ни черта не найдешь, — заметила Дженни, стряхнув пепел.
— А ты где продаешь свои произведения?
Официантка плюхнула на стол тарелочку худосочных английских блинчиков и пиалу с клубничным джемом. За ними последовала чашка чая с медленно оседающими чаинками. Клара хотела было вслух оценить блюдо, однако промолчала.
Дженни затянулась, посматривая на сестру; та аккуратно разрезала блинчик, сдобрив его тонким слоем джема.
— Знаешь, я пока не считаю себя настоящим художником. Так, продаю карикатуры за сущие гроши, иногда получается сбыть картину на второсортных выставках.
— Что же тут ненастоящего? — пробубнила Клара, уминая блинчик.
— Ну, художники бывают разные. Слушай, приятно было тебя повидать, но… — Дженни начала собирать свои причиндалы.
— Постой, не уходи! Давай еще поболтаем. Все же мы сестры, я хочу узнать о тебе как можно больше…
— Сестры, говоришь? — Дженни, повернувшись к витрине, выдохнула клуб дыма и раскрыла кошелек.
— Я заплачу, — предложила Клара.
— Не суетись. Я не совсем пропащая, что бы там ни говорила наша мать.
— Извини, я не это имела в виду…
— Клара, я шучу. Все нормально. Ну, вроде как нормально.
— Ладно, ладно. Хотела кое-что спросить… — Клара замялась.
— Что именно?
— Дело в том… В общем, я пишу курсовую на тему исторического наследия, так что… — Она заерзала на стуле.
— Давай, договаривай.
— Вот, хотела написать о старой лечебнице и…
— О нет! — Дженни удивленно покачала головой. — Нет, нет. Некоторые истории лучше оставить в прошлом, Клара. Уж поверь. Эта тема точно не для тебя.
— Но, Дженни…
— Я сказала — нет.
Бросив на стол пятерку, она закрыла сумку и со скрипом отодвинула стул.
— Доставь себе удовольствие, напиши о чем-нибудь приятном. Не знаю… Мода, отпуск в Катманду. Сделай статью в формате вопросов-ответов. Материала предостаточно, целый год можно кропать.
Дженни развернулась к выходу, не желая смотреть на разочарованную сестру. Слишком поздно, сестринских отношений уже не получится. И все же ей не хотелось обижать девочку. Родителей ведь не выбирают.
Она толкнула тяжелую дверь, впустив в кафе поток холодного воздуха. Листочки меню слетели со столов на пол, и Дженни обернулась на пороге.
— Увидимся, Клара.
Дверь захлопнулась за ее спиной.
16
Одри запнулась на полуслове, и в комнате воцарилась тишина. Женщины обернулись к Эми, смущенно проскользнувшей в зону отдыха в своем парусящем шелковом платье.
— Извините, если помешала; я…
— Дисциплина, Эми, — перебила ее доктор Кавендиш, постучав ноготком по циферблату часов.
Она пробормотала извинения и присела в кресло с высокой спинкой. Остальные уже сидели кружком, ожидая опоздавшую. Гейнор вальяжно развалилась, разглядывая вычурную лепнину на потолке; другие участницы программы внимательно слушали Одри.
— Он сказал, что я разучилась наслаждаться жизнью. — Одри, поморщившись, беспокойно заерзала в кресле. Оптимизма в самой старшей из женщин и вправду не было ни капли.
— Вот ублюдок, — выплюнула Гейнор, оторвав взгляд от потолка.
— Говорил, что махнула на себя рукой, сдалась… Сам же вроде как обрел вторую молодость: прыгает с парашютом, занимается альпинизмом, постоянно пропадает с друзьями… Нам ведь обоим по шестьдесят, но он, по сути, лет на десять меня моложе.
— Собственно, он прав, не так ли? — констатировала доктор.
— Что, простите? — переспросила Одри, высморкавшись в платочек.
— Полагаю, что вам не приходило в голову носить тренировочные штаны и мешковатые кофты, когда вы только начали встречаться?
— Разумеется, нет… — Вздохнув, Одри тронула свисающий с плеч кардиган. — Тогда у меня не было детей.
— Сколько лет детям? — спросила доктор Кавендиш, не обращая внимания на попытку женщины оправдаться.
— М-м-м… Одному сорок, другому сорок два.
— То есть последние годы вы вряд ли боитесь испачкать одежду детским абрикосовым пюре? И о лишнем весе после родов, скорее всего, больше не беспокоитесь? — Доктор улыбнулась.
Кэролайн и Вики красноречиво переглянулись.
— Какая разница, как выглядит сейчас Одри? — подала голос Гейнор. — Муж поклялся ее любить и заботиться, что бы ни случилось, разве не так?
Ого, похоже, для нее это тоже больная тема…
— Эти клятвы работают, пока мы наслаждаемся весной нашей жизни, Гейнор. Когда она заканчивается, нужно включать мозги. Вы хотите сохранить искру любви? Вам могут не понравиться мои слова, однако такова реальность. Допустим, вы покупаете новую машину. Проходит год-другой, и на ней появляются царапины. С подобной ерундой можно примириться. Пройдет еще несколько лет, и начинаются проблемы с двигателем. Что вы делаете? Правильно, задумываетесь о покупке нового автомобиля. — Доктор Кавендиш окинула взглядом группу. — Дорогие дамы, когда мы говорим об изменении жизни через внутреннюю дисциплину, это касается не только диеты. Женщину судят по тому, что она говорит, как она выглядит, учитывают ее возраст и… точно смотрят на то, как она одевается. Хотите хорошую работу — одевайтесь соответственно. Хотите сохранить мужа — тем более!
— Господи Иисусе, — усмехнулась Гейнор. — Какой год у нас на дворе? Пятидесятый?
Доктор Кавендиш бросила на нее пронзительный взгляд.
— А вы? Зачем сюда приехали вы, Гейнор? — мягко спросила она.
