– Скажите, Андре, – спросил он у меня, – как у вас в России поступили с таким вот Бельяром?
Я замялся, пытаясь объяснить Наполеону, что в русской армии не принято сдаваться врагу. А командиров, которые решатся это сделать, ждет суровое наказание.
– Эх, Андре, – с горечью произнес Наполеон, – а ведь Бельяр был одним из храбрейших моих командиров. Он доказал это во время Итальянской кампании. При Арколе он закрыл меня своим телом, и предназначенная мне пуля попала в него.
Первый консул еще раз перечитал донесение.
– Это ужасно, Андре! В Каире капитулировала армия численностью 14 тысяч человек. Правда, согласно конвенции, всех их должны отправить на английских и турецких кораблях во Францию. Я щедро награжу всех – кроме, естественно, Бельяра – и создам из моих египетских храбрецов что-то вроде «восточной гвардии». Такие солдаты понадобятся нам во время совместного с русскими похода в Индию. Кроме того, меня радует то, что вместе с моими храбрецами во Францию отправят пушки, знамена, оружие и все те драгоценные раритеты, которые мы нашли в Египте.
– Простите, но вы уверены, что британцы не нарушат условия подписанной генералом Бельяром конвенции? Ведь обитатели Туманного Альбиона всегда славились свойством не соблюдать данные ими обещания.
Наполеон мрачно кивнул и покачал головой. У него тоже сложилось вполне определенное мнение о британцах.
– Андре, – со вздохом сказал он, – мы сейчас только можем гадать, как оно будет на самом деле. А пока я приложу все силы для того, чтобы вытащить из Египта своих храбрецов. В том, что произошло, есть доля и моей вины. А если император Павел поможет мне, то я буду перед ним в большом долгу. Впрочем, почему-то так получается, что я больше должен русским, чем они мне. А это непорядок…
16 (28 июня) 1801 года.
Санкт-Петербург, Михайловский замок.
Василий Васильевич Патрикеев, журналист и историк
Мой собеседник, граф Федор Васильевич Ростопчин был немного взволнован, хотя и старался скрыть сей факт. Он зашел ко мне, чтобы, как он заявил, обсудить некоторые возникшие внешнеполитические вопросы. Касались они Республики Семи Соединенных Островов – некоего псевдогосударственного союза, созданного русскими на отвоеванных у французов Ионических островах.
Я знал, что эти острова ранее принадлежали Венецианской республике. Но по Кампо-Формийскому мирному договору, подписанному в мае 1797 года, территория Венеции была поделена между Австрией и Францией. Представитель Парижа Талейран на переговорах настоял на том, чтобы Ионические острова были переданы Франции. На их территории создали три департамента. Местные жители, сперва встретившие французов как освободителей, вскоре возненавидели их. Захватчики ввели на островах военное управление и всячески притесняли и унижали местных жителей.
Все изменилось с появлением в Средиземном море русской эскадры под командованием Федора Федоровича Ушакова. Заключив военный договор со своим недавним противником – Османской империей, – объединенный русско-турецкий флот изгнал французов с Ионических островов. Кульминацией стал штурм неприступной крепости на острове Корфу. К началу марта 1799 года все Ионические острова были освобождены от французских войск. А 21 марта 1800 года в Константинополе Российская и Османская империи подписали конвенцию, согласно которой на территории трех бывших французских департаментов, за исключением городов Первеза, Воница, Бутринти и Парга, расположенных на континенте, была образована Республика Семи Соединенных Островов под покровительством двух империй.
Тогда же в Константинополе султаном Селимом III была одобрена «венецианская» конституция аристократической Республики, которая формально определяла вассальную зависимость от Османской империи. На флаге Республике красовался крылатый лев святого Марка, который указывал на преемственность от Венецианской республики. Официальным языком был принят сначала итальянский язык, а затем в 1803 году к нему присоединился греческий. Большинство населения были православными христианами.
В настоящее время секретарем законодательного совета Республики Семи Соединенных Островов являлся Иван Антонович Каподистрия, уроженец острова Корфу, но состоящий на службе России. Ловкий и хитрый грек вел дела так, что хотя Республика официально и была данницей Османской империи, но де-факто находилась под управлением России. На островах находились русские войска, базировались боевые корабли российского флота.
Несмотря на незначительные размеры и немногочисленность населения, Ионические острова имели большое стратегическое значение. Они были чем-то вроде трамплина на Балканы и на Ближний Восток. Наполеон заявил однажды, что если бы пришлось выбирать, то он лучше бы отказался от только что завоеванной Италии, чем от Ионических островов.
Потому-то Ростопчин и пришел ко мне, чтобы потолковать о Республике Семи Соединенных Островов. Формально Россия пока не была в состоянии войны с Османской империей. Но у турок все делалось быстро – достаточно султану принять окончательное решение, и русского посла под стражей отведут в Семибашенный замок (именно таким образом турки объявляли войну другим государствам).
– Кто сейчас посол России в Константинополе? – не удержавшись, спросил я у Ростопчина.
– Чрезвычайным посланником и полномочным министром в Константинополе сейчас служит тайный советник Василий Степанович Томара. Это опытный дипломат и весьма достойный человек.
– Если мне не изменяет память, ему уже за шестьдесят, – вздохнул я. – Бедняга… Ему будет нелегко в тюрьме.
– Возможно, что турки уже не такие кровожадные и дикие, какими они были во времена предшественников султана Селима, – пожал плечами Ростопчин. – Как я слышал, нынешний султан не чужд европейским веяниям и даже собирается распустить янычарское войско и создать что-то вроде «полков нового строя».
– Если это так, то возможно, нам следует, не теряя времени даром, попытаться договориться с турками, дабы они сохранили нейтралитет на время нашего совместного с французами похода в Индию. Естественно, надо будет им что-нибудь пообещать. Мне сообщили, что Первый консул собирается направить в Константинополь полковника Ораса Франсуа Себастиани, чтобы помириться с турками. Во всяком случае, именно так было в нашей истории.
– Это не тот драгунский полковник, который воевал против нас в Италии и попал в плен к Суворову? – поинтересовался Ростопчин.
– Тот самый. Этот корсиканец – отчаянный рубака. Но в то же время он не лишен таланта дипломата. Именно он уговорил турок в нашей истории объявить в 1806 году войну России, а когда этому воспротивилась Британия, вооружил и подготовил к обороне турецкие батареи в Проливах и воспрепятствовал входу в них британских кораблей. Вершиной же его карьеры стал портфель министра иностранных дел Франции и звание маршала.
– Интересный молодой человек. Ему, кажется, нет и тридцати. Нельзя ли пригласить его на нашу службу?
– А стоит ли? В качестве французского дипломата он принесет нам больше пользы. Неплохо было бы познакомить его с майором Никитиным. Я передам в Париж, чтобы Андрей Кириллович ненавязчиво попросил Наполеона свести его с полковником Себастиани. Думаю, что тот послушает своего земляка.
