Я столько раз за время моей практики слышала фразу «я думаю, она не могла побороть свой страх», и каждый раз это меня раздражает. Мать Софии могла побороть страх. Я сказала Софии, что ей нужно более реалистично смотреть на ту роль, которую играла ее мать. Она должна была помешать отцу и защищать своих детей, а если она слишком его боялась, то должна была вызвать полицию. Нет никакого оправдания родителю, соблюдающему «нейтралитет», когда его ребенок подвергается физическому насилию.
В случаях с Артуром и с Софией активным агрессором был отец, а мать была молчаливой соучастницей. Но это далеко не единственный сценарий. В некоторых семьях активным агрессором является мать, а пассивным агрессором – отец. Пол может меняться, не меняется динамика поведения пассивного агрессора. В моей практике были случаи, когда активными агрессорами были оба родителя, но модель «активный агрессор / пассивный агрессор» встречается гораздо чаще.
Многие взрослые, подвергшиеся в детстве физическому насилию, не обвиняют пассивного родителя, так как считают его такой же жертвой, как они сами. В случае с Артуром, например, такая точка зрения подкреплялась подменой ролей, когда мальчик взял на себя обязанности защитника пассивной матери.
Эдвард, 43-летний маркетолог, его случай особенно запутанный, так как отец никогда не защищал его, но всегда сочувствовал ему и утешал. Эдвард, которого в детстве избивала мать, стал в итоге идеализировать своего пассивного отца:
Я всегда был чувствительным ребенком – любил искусство, музыку, а к спорту душа не лежала. Мама называла меня девчонкой. Она часто сердилась на меня и била, чем под руку попадет. Кажется, основную часть детства я провел, прячась от нее в туалете. Я никогда не знал, за что именно она меня бьет, я думал, что просто я ей не нравлюсь и действую на нервы. Я чувствую, что она уничтожила мое детство, стерла его из моей жизни…
Я спросила Эдварда, что делал его отец, пока мать терроризировала его:
Часто он обнимал меня, когда я плакал, говорил, что очень сожалеет, что у мамы случаются эти приступы агрессии, что он ничем не может помочь мне, но если я постараюсь, возможно, у меня все наладится. Папа был действительно отличным парнем. Он много работал, чтобы наша семья жила достойно. И он был единственным человеком, который любил меня, когда я был маленьким.
Я спросила его, пытался ли он поговорить с отцом обо всем этом, когда стал взрослым.
Я пару раз заводил разговор, но отец каждый раз говорил: «Что прошло, то прошло». И он прав, зачем я буду расстраивать его этим, если у меня на самом деле проблема с матерью, а не с ним?
Эдвард отрицал причастность отца к насилию, так как хотел защитить единственные хорошие воспоминания детства, моменты, когда он чувствовал любовь отца. Как цеплялся он за эту любовь в детстве, так цеплялся за нее и теперь. Мужчина сменил спасительную темноту туалета на фальшивую реальность отцовской любви, чтобы не встречаться лицом к лицу с правдой.
Он понимал, до какой степени трудное детство, агрессивное поведение матери повлияли на его взрослую жизнь, но не осознавал, как много злости и гнева по отношению к отцу ему приходилось подавлять в себе. Эдвард в течение многих лет отрицал, что отец предал его. Кроме того, он еще и переложил на сына ответственность за зверства матери, уверив мальчика в том, что если бы тот «постарался», то смог бы избежать побоев.
КАК НАУЧИТЬСЯ СЕБЯ НЕНАВИДЕТЬ: «ЭТО ВСЕ ПО МОЕЙ ВИНЕ»
Это покажется невероятным, но дети, которых избивают, так же легко убеждаются в том, что это происходит по их вине, как и дети, которых оскорбляют вербально. Артур рассказывал:
Отец всегда говорил, что я бесполезный кусок дерьма. Если была возможность меня не только побить, но и унизить словесно – он никогда не упускал такого шанса. Когда он, наконец, оставлял меня в покое, я был уверен, что я самое противное существо, какое только есть на свете. И что меня били, потому что я заслужил это.
Семена вины были посеяны в душе Артура очень рано. Как мог маленький ребенок сопротивляться той активной пропаганде, которую вел против него отец? Как все дети, которые подвергаются насилию, Артур верил в ложь о том, что он плохой и что его бьют, потому что он плохой.
Так как ложь исходила от всемогущего и всезнающего отца, она обязана была быть правдой. Эта ложь пускает корни и живет очень долго во многих взрослых, которых били в детстве, и Артур не был исключением:
Я очень низкого мнения о себе… Мне кажется, я никогда не могу ни с кем поддерживать нормальные отношения. Я просто не могу поверить, что действительно могу кого-то заинтересовать, что кому-то есть до меня дело…
Опасения Софии, что окружающие узнают, какая она «плохая», – это еще один пример на эту же тему. Неуважение к себе превращается в ненависть к самому себе и приводит к разорванным отношениям, потере уверенности, чувству неадекватности, парализующим страхам и подавленному гневу. София описала это так:
Всю жизнь не могу отделаться от мысли, что я недостойна быть счастливой. Думаю, поэтому я не вышла замуж, я не хотела никаких отношений, не позволила себе быть успешной ни в чем.
Когда София стала взрослой, побои прекратились, но ненависть к себе осталась. И таким образом эмоциональное насилие продолжалось. Только теперь уже сама София превратилась в палача.
ФИЗИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ И ЛЮБОВЬ: ТУПИКОВАЯ КОМБИНАЦИЯ
Часто дети, которых бьют, одновременно переживают и любовь, и ненависть, странную смесь удовольствия и боли. Артур рассказывал, что агрессия и грубость иногда сменялись добрыми, заботливыми отношениями:
Отец мог быть веселым, а иногда, клянусь, добрым. Как в тот раз, когда я участвовал в довольно крупных лыжных соревнованиях. Помню, он очень заинтересовался всем этим, даже возил меня в Джексон, штат Вайоминг, а это целых десять часов езды, чтобы я мог тренироваться на хорошем снегу. Когда мы ехали обратно, папа сказал мне, что я действительно особенный. Ну а я подумал: «Раз я такой особенный, почему же я чувствую себя таким неудачником?» Но он мне так сказал, и это важно. Я и теперь все время стараюсь, чтобы наши отношения были бы такими, как в тот день.
Противоречивые посылы только запутывали Артура и мешали ему увидеть истинное лицо отца. Я объяснила моему клиенту, что когда родители говорят ребенку о любви и тут же бьют его, между ними формируется сильная извращенная связь. Мир ребенка очень ограничен, и как бы ни были жестоки его родители, они – единственный источник любви и утешения. Избиваемый ребенок тратит все свое детство на то, чтобы отыскать святой Грааль родительской любви, и эти поиски продолжаются и во взрослой жизни.
У Софии были похожие воспоминания:
Когда я была совсем малышкой, папа брал меня на руки, заботился, укачивал. Когда я немного подросла, он с удовольствием водил меня на занятия танцами или в кино. В его жизни был период, когда он действительно любил меня, думаю, что больше всего мне хочется, чтобы он вновь полюбил меня, как раньше.
