– Я и сама могу собраться. И мне не нужны твои… какие-то бумажки.
– Ты ничего не поняла, Таня-дефис-Амелия.
– А ты меня просвети.
– Я нашла тебе новую личность, – заявила Блю.
– Какую?
– Мою. Ты станешь мной. Деброй Мейз.
* * *
Потребовалось несколько секунд, чтобы ее слова уложились у меня в голове. А потом еще несколько секунд, чтобы снова уложились.
– Наверное, я тебя не так поняла…
– Ты все поняла правильно, – ответила Блю.
– Боюсь, в твоем плане есть дыры.
– Возможно. Однако мы придумаем какую-нибудь хитрую шпаклевку и все исправим.
– Тогда вот первый вопрос. Если я буду тобой, то кем будешь ты?
– Я буду Амелией Кин.
– Ты не забыла, что недавно Амелию Кин пытались убить двое парней?
– Нет, – ответила Блю. – Но они – и тот, кто их послал, – знали, как ты выглядишь. Вряд ли проблема в имени Амелии Кин. Думаю, все дело в человеке, носившем это имя и свое прежнее. Если им удастся выследить Амелию, найдут меня, а не тебя. Как только я получу удостоверение личности, смогу выйти замуж, взять фамилию мужа, сменить номер социального страхования – я слышала, это отличный трюк, чтобы замести следы, – и вуаля, Амелия Кин растворилась в воздухе. Теперь есть только Амелия Лайтфут.
– Лайтфут?
– В своих фантазиях я встречаю красивого индейца и уезжаю к нему в резервацию
[5]. С другой стороны, можно прожить счастливо и незаметно и с человеком по фамилии Джонс или Смит.
– Блю, я благодарна за все, что ты для меня сделала, но у твоей личности багаж не меньше моего.
– Я предлагаю тебе новую жизнь. Выход из положения. А ты что планировала делать? Вечно жить за мой счет?
Ее голос звучал спокойно и ровно, однако угроза чувствовалась ясно. Либо я соглашаюсь, либо меня выгоняют. Я пыталась понять, что обмен личностями даст самой Блю, но лишь безуспешно перебирала варианты. Было очевидно одно: мой побег в роли Амелии Кин не удался, и в убежище Дебры Мейз мне больше не рады. Тем не менее я не могла не задать вопрос:
– В чем твоя выгода, Блю?
– Я оставлю прошлое позади.
– Разве твое прошлое не похоронено в заповеднике?
Блю отправилась на кухню и налила себе еще кофе. Затем схватила бутылку виски и добавила в чашку щедрую порцию. Сделала глоток, прислонилась к стене и закрыла глаза. Казалось, даже ненадолго задремала. Потом она открыла глаза, и выражение ее лица утратило безмятежность.
– Вряд ли кто-нибудь ищет Дебру Мейз. Но поскольку и я, и Джек пропали, легко предположить, какие выводы сделает его большая семья. Когда начнут охотиться за мной и найдут тебя, они поймут, что зашли в тупик. Кроме того, в мире наверняка не одна Дебра Мейз. Моя девичья фамилия какое-то время сослужит тебе хорошую службу. Но лучше изменить ее, как только будет возможность. Я бы не стала заморачиваться с официальной сменой имени, ведь тогда тебе понадобится поручитель. Рекомендую выйти замуж. Не обязательно искать любовь, нужен просто парень с любой другой фамилией, которого ты знаешь хотя бы пару месяцев. Затем смени номер страховки. Даже если тебя выследят, решат, что ошиблись. Мы в силах помочь друг другу. Ты больше не хочешь быть Амелией, а я не хочу быть Деброй.
– Ты точно все обдумала? – Я предприняла последнюю попытку ее отговорить.
Блю прошла в спальню и вынула из чемодана стопку книг и бумаг. Затем вытащила сертификат из пластиковой папки и передала его мне.
– У тебя может быть настоящая жизнь и настоящая работа, как у меня когда-то, – сказала она. – Это мой диплом учителя. Я семь лет преподавала в начальной школе. У меня тут планы уроков для классов со второго по пятый. Ты любишь детей?
– Не знаю. Наверное.
– В этом возрасте дети добры и невинны. Порой тебе, конечно, будут попадаться испорченные зерна, но в основном они лучше нас. И я совершенно точно могу сказать, что работать в классе гораздо приятнее, чем вкалывать на заводе, убирать дома или целыми днями сидеть в офисе. Когда вечером будешь приходить домой, ты не вспомнишь ни об умершем муже, ни о своих прежних проблемах. Хор юных проказников вытеснит все прочие голоса из твоей головы.
Вдохновенная речь Блю вытесняла из моей головы настойчивый голос, твердивший, что в ее плане дырок больше, чем в голландском сыре. Идея, какой бы неосуществимой она ни была, мне нравилась. Я понимала, что не смогу долго протянуть без имени, дома и легальной работы. Хотелось нормальной жизни.
Не помню, отвечала ли я. Может, кивнула раз или два. Однако Блю истолковала мои жесты как молчаливое согласие.
– Схожу в магазин, – сказала она.
Спустя час я сидела на краю ванны, а Блю наносила осветлитель на мои волосы. Кожа головы горела, глаза слезились от едкого запаха. Еще через час мы смыли состав, и Блю высушила мне волосы. Цвет соломы, которым заканчиваются эксперименты по окрашиванию у женщин по всей стране. Обычно эти женщины в итоге оказываются за кассовыми аппаратами по ту сторону защитного стекла. Я не стала похожей на Блю, я стала похожей на одну из них. Блондинка в бегах.
– Не волнуйся, я еще не закончила.
Блю извлекла из пакета коробочку с краской цвета золотистый блонд. Когда она принялась наносить состав на мои волосы, у меня было чувство, что я сунула голову в холодильник. В ожидании, пока мой цвет закрепится, Блю открыла свою краску. Каштановую. Она посмотрелась в зеркало, повисла долгая пауза.
– Пора узнать, как живется на другой стороне, – сказала Блю, передавая мне флакончик. – Не окажешь мне честь?
* * *
Через сорок пять минут Блю превратилась в шатенку, а я – в блондинку. Она вынула из футляра цветные контактные линзы, и через мгновение ее глаза перестали быть льдисто-голубыми. Блю повернулась ко мне и спросила:
– Ну как?
Что можно ответить женщине, которая меньше чем за час лишилась своей индивидуальности? Я старалась посмотреть на нее глазами постороннего. Блю превратилась в простушку, чтобы походить на Амелию Кин, и я чувствовала себя виноватой.
– Думаю, тебя не узнал бы даже Джек, – сказала я.
Блю накрасила губы красной помадой, отчего сразу стала чуть более эффектной, а она рассчитывала явно не на такой результат. Пытаясь скрыть разочарование, вручила мне маленький пластиковый футляр.
– Твоя очередь. Карие глаза теперь не годятся.
Я отвинтила крышку, и из контейнера на меня уставилась линза холодного голубого цвета.
– Зачем тебе голубые линзы? – спросила я.
– О, у меня целый набор; есть и зеленые, и фиолетовые.
