— Перережу! — женщина рассмеялась так, словно речь шла о чем-то очень приятном. Анна подняла голову и посмотрела на ведьму.
Бледная, черноволосая, молодая, она была наполнена той тяжелой грубой красотой, которая встречается только у южанок. На голове у нее был большой венок из искусственных красных цветов — Анна решила, что ведьма позаимствовала его у кого-то из актрис. Вон они — кто-то упал в обморок, кто-то трясется от ужаса, отступив к тяжелым складкам занавеса. Женщина, которая исполняла главную роль, если судить по ее наряду герцогини, держалась со спокойной стойкостью, но Анна поняла, что надолго ее не хватит — слишком много боли плескалось в глазах.
Белое платье ведьмы было похоже на плотную ночную сорочку. По нему струилась кровь, словно у женщины начались регулы. Актриса, которую она держала за волосы, зажмурилась и беззвучно молилась — почему-то Анна решила, что с трясущихся губ женщины летит именно молитва. Большой серп, который ведьма держала у горла своей жертвы, был измазан в крови.
За занавесом лежал второй мертвец — судя по хорошему костюму и каким-то бумагам в руках, это был режиссер или заведующий литературной частью. Теперь Анна видела его запрокинутое вверх лицо и перерезанное горло. Сколько же крови… Одна из актрис застыла рядом, и Анне подумалось, что она никогда больше не сможет пошевелиться.
— Ты ведь меня ждала, верно? — небрежно осведомился Дерек. Он остановился у рампы, посмотрел на ведьму, склонив голову к левому плечу, и Анна с абсолютно детской надеждой сказала себе: все будет хорошо, Дерек здесь, он сейчас все исправит! Губы актрисы задвигались быстрее, серп дотронулся до кожи на ее шее, словно ведьма четче обозначила для зрителей и инквизитора то, что собирается сделать.
— Эрга Кариди, — выплюнула она. Кажется, крови на платье стало больше. — Помнишь такую, пес?
Дерек понимающе кивнул.
— А ты, я вижу, Ческа Кариди. Отпусти овечку, Ческа, тебе же я нужен?
Ведьма, разумеется, и не вздумала отпустить свою жертву. Рассмеялась, обнажив крупные белые зубы.
— Ты меня почуял, правда? Я тебя унюхала снаружи, но набросила сеточку, чтобы ты решил, что все в порядке. Добрые люди подсказали, что ты сегодня сюда придешь.
“Анжелина”, - растерянно подумала Анна. У нее не было мотива как-то расправляться с Дереком, и именно это показалось Анне очень человеческим, эмоциональным порывом. Возможно, Анжелина хотела быть в руках ведьмы вместо этой актрисы — и это стало бы вершиной ее театральной жизни, ее главным триумфом, который никому не превзойти.
— Да, почуял, — улыбнулся Дерек. Он выглядел так, словно в зрительном зале не происходило ровно ничего особенного. Так, светская болтовня ни о чем — и нет ни перепуганных людей, парализованных ужасом, ни мертвеца с перерезанным горлом на полу, ни ведьмы, готовой убивать. — Ты пришла отомстить за сестру?
Его правая рука едва заметно шевельнулась, и ведьма предупреждающе поцокала языком, словно советовала не делать глупостей. В ней так и кипело что-то темное, первобытное, очень жестокое. То, что поднимается со дна болот в ноябре и ищет путь к людям, то, что наполняет погреба заброшенных деревень и скитается среди могил забытых кладбищ.
У Анны волосы шевельнулись на голове.
— Да, — оскалилась ведьма. — Отомстить и забрать то, что ты взял у Эрги. Хочу посмотреть на твою спину. После того, как тут будет груда парного мяса.
Анна понимала, что имеет в виду Ческа Кариди. Дерек одарил ее просто ослепительной улыбкой и стал подниматься на сцену — все тем же упругим бодрым шагом, словно все это было частью спектакля, и сейчас все закончится. Серп окажется декорацией, мертвецы поднимутся, а люди восторженно зааплодируют, увлеченно обмениваясь репликами по поводу представления.
— Хорошо! — беспечно ответил Дерек. — Вот он я, мсти.
Конечно, Ческа не собиралась менять его на женщину в своих руках. Потом, вспоминая о том, что случилось на сцене, Анна видела, что все произошло очень быстро. Несколько мгновений — и все кончилось, Дереку просто надо было подойти поближе.
Рука ведьмы, сжимавшая серп, двинулась, начиная перерезать горло жертвы.
Дерек дернул рукой и плечом так, словно у него начался нервный припадок.
В воздухе сверкнуло что-то серебристое, и Ческа Кариди мотнула головой, будто пыталась отогнать назойливую муху. Серп выпал из ее пальцев, зазвенел по доскам сцены, актриса шарахнулась в сторону, упала, поковыляла прочь, дальше, дальше, зажимая шею, которую не успели перерезать, и не веря в свое освобождение.
Кто-то из зрителей охнул и очень эмоционально выругался.
Ведьма подняла руку к лицу и быстрым движением дотронулась до серебристой рукояти метательного ножа, который торчал у нее из правого глаза. А потом она медленно-медленно завалилась набок, и венок слетел с головы, покатился по сцене кровавым колесом — Анна даже удивилась, что от него не полетели брызги. Длинные черные косы растеклись по сцене мертвыми змеями.
Зал сразу же наполнился шумом, криками, голосами — люди ожили, избавленные от ведьминских чар, и вскочили с кресел, заговорили, зарыдали. Дерек провел ладонью по щеке, присел на корточки рядом с ведьмой и заглянул ей в лицо. Удовлетворенно кивнул. Выпрямился, обернулся к залу, и зрители застыли, не сводя с него глаз.
— Дамы и господа! — произнес он каким-то глухим, не своим голосом, и Анна подумала, что сейчас он выглядит так, как тогда в бесконечном подвале Кастерли, и это, пожалуй, выглядело страшнее ведьмы с серпом у чужого горла. — Я старший следователь инквизиции Дерек Тобби. Ведьма убита, опасность устранена. Прошу вас сохранять спокойствие и выйти в фойе. Сейчас приедут мои коллеги и полиция, мы проведем опрос свидетелей, и вы сможете поехать домой, — кто-то из девушек в зрительном зале всхлипнул, и Дерек повторил, устало и надтреснуто: — Ведьмы больше нет. Все хорошо.
Капельдинеры опомнились — открыли двери, начали направлять людской поток, хлынувший из зала. Зрители заговорили — все, никто не молчал. На мертвеца на полу косились с опаской, в которой Анна уже видела любопытство. Уже сегодня эти люди начнут рассказывать о том, что видели всем, кто захочет их слушать, и Анна готова была поклясться, что видит в глазах и лицах алчное нетерпение, словно люди испытывали удовлетворение от зрелища. Актрисы медленно стали пятиться со сцены, словно боялись, что ведьма поднимется, подхватит свой серп, и все начнется заново. Женщина, которой Ческа едва не перерезала горло, подошла к Дереку и, разрыдавшись, дотронулась до его руки. Он улыбнулся, но улыбка вышла похожей на гримасу.
— Все уже хорошо, вы можете идти, — услышала Анна, поднимаясь на сцену. — Полицию и врачей уже вызвали.
Женщина кивнула и пошла за кулисы, вытирая слезы. Дерек присел на корточки, заглянул в мертвое лицо ведьмы, и Анна испуганно подумала: неужели он и с нее срежет кожу и волосы? Здесь, сейчас?
Последний зритель вышел из зала. Гул человеческого моря отступил.
