– Разрешите, товарищ Сталин? – Это вперед выступил Мехлис, начальник политуправления РККА. – Я не знаю насчет казней, но вчера нам в политуправление доставили донесения и фотографии из немецкого тыла. Завтра в газетах мы планировали разместить статьи о героических действиях наших бойцов в немецком тылу. Вот, товарищ Сталин, посмотрите.
Мехлис разложил перед Сталиным пачку фотографий. На них были запечатлены горящая немецкая техника, трупы вражеских солдат и на этом фоне наши бойцы – на привалах, на построении, среди многочисленной нашей и трофейной техники. Эти фотографии наглядно показывали, что противника можно и нужно бить, что он отнюдь не непобедим. На фоне общего положения на фронте это должно было значительно повысить боевой дух бойцов Красной армии.
– Понятно. А что нам скажет товарищ Берия?
– Товарищ Сталин, мы, разумеется, держим руку на пульсе. С одной стороны, в немецких газетах написана правда. Действительно, по приказу старшего лейтенанта Нечаевой часть немецких солдат и офицеров были подвергнуты особо мучительным казням. Все дело в нюансах: расписывая действительные казни, немцы стыдливо умолчали об их причинах. За приказ добивать наших раненых бойцов и командиров немецкий генерал, отдавший такой приказ, был повешен. Немецкие танкисты, раздавившие своими танками наш медсанбат, сами были брошены под гусеницы танков, причем своих собственных. Немецкий солдат, изнасиловавший девушку, был кастрирован.
И так во всех случаях. Нечаева никогда не казнит просто так. В плен не берет, это да, просто всех достреливает, но это и понятно: она действует в тылу противника и ей просто некуда девать пленных. Отпускать их нельзя, иначе они уже завтра снова будут убивать наших бойцов, вот она и не берет их в плен. Но казнит она только тех, кто совершил военные преступления против наших раненых либо против мирных жителей.
Кстати, ее действия уже привели к интересному эффекту: если раньше немцы не задумываясь уничтожали наши медсанбаты и госпитали, а также легко убивали мирных жителей, оказавшихся в оккупации, то теперь такие случаи значительно сократились. Разведка докладывает, что они боятся Нечаеву, боятся, что она придет за ними для казни за совершенные преступления. Кстати, несколько отрядов украинских и прибалтийских националистов были живьем сожжены ее отрядом, что еще больше нагнало на немцев жути. Лично я считаю ее действия правильными. На террор надо отвечать террором.
Сталин надолго задумался, а Берия и Мехлис терпеливо ждали его решения. Наконец, подойдя к окну кабинета и неторопливо раскурив свою трубку, предварительно высыпав в нее распотрошенную папиросу «Герцеговина Флор», Сталин произнес:
– Есть мнение, что капитан Нечаева вполне заслужила звание Героя Советского Союза. А вы, товарищ Мехлис, всесторонне осветите ее деятельность. Пусть все знают, что мы тоже умеем воевать и не прощаем зверств и военных преступлений против нашего народа и армии. За все преступления против нашего народа противник понесет заслуженное наказание, и никакие сроки давности на них не будут распространяться.
Все это будет несколько позже, а пока…
Штаб Гудериана
– Итак, я слушаю вас. Когда вы мне доложите, что наконец-то поймали русскую Валькирию? Вы знаете, что по армии уже ползут слухи о страшной русской Валькирии, которая за любые преступления против русских страшно казнит виновных. Это подрывает боевой дух армии. Почему на фронте мы успешно громим большевиков, а в собственном тылу не можем изловить их отряд, причем не маленький, который может легко спрятаться в этих русских лесах, а большой, с машинами и танками?!
– Ваше превосходительство, маленькие отряды просто не имеют никаких шансов против отряда Валькирии, а большие мы не можем бросить на ее поиски, так как они нужны нам на фронте.
– Все, мне это надоело! Делайте что хотите, но найдите и поймайте ее!
В плохом настроении Гудериан собирался в штаб группы армий «Центр», куда его вызвал командующий немецкими войсками фельдмаршал фон Бок. Он еще не знал, какой сюрприз его ждет у фон Бока.
Глава 14
Да… Программа минимум практически выполнена – я смог сформировать свой механизированный полк, а самое главное, нет надо мной никакого урода со званием. Начальство, конечно, есть, куда без него, но весь цимес в том, что у меня открытый карт-бланш. Есть общий приказ на боевые действия во вражеском тылу, но без конкретики, главное – максимальный вред немцам.
Так… Астрахань брал, Казань брал, Шпака не брал. Немецкие аэродромы громил, части на марше громил, склады потрошил, мосты уничтожал, лагерь военнопленных тоже громил, а вот штабы не громил – непорядок, понимаешь ли. Действительно, штабы я еще не громил.
Тот случай со штабом 18-й танковой дивизии 47-го моторизованного корпуса можно в расчет не принимать, там все совершенно случайно произошло, да и масштаб не тот. Большого значения уничтожение штаба танковой дивизии на ход войны не произведет, не та категория. Вот штаб второй танковой группы Гудериана – совсем другое дело. Быстроходный Гейнц – противник серьезный, и если его вывести из игры, то нашим точно станет легче. Вот только провернуть такое непросто. Тут, во-первых, надо выяснить, где он, собственно говоря, находится, а во-вторых – как охраняется.
По-любому мне необходима пауза, нужно много дел сделать. Освобожденные пленные должны немного отъесться, немцы их в лагере не плюшками с вареньем кормили, так что им определенно нужны хоть пара дней отдыха и полноценного питания. Далее, моя техника уже хорошо поездила, пока мы тут по белорусским лесам туда-сюда шарились, так что ей необходимо техобслуживание. Хорошо, что, когда мы ее со сборного пункта забирали, то еще, считай, почти два десятка грузовиков с запчастями захватили, благо водителей достаточно. Хотя некоторые все же водятлы, но надеюсь, быстро научатся, как говорится, опыт – дело наживное. И наконец, самое главное, необходимо в нашей справочной службе узнать место нахождения штаба Гудериана.
Укрывшись в одном из многочисленных белорусских лесов, я выслал с десяток разведгрупп во все стороны. Главная задача – охота за бляхоносцами: кто еще мне все расклады по близлежащим немецким частям предоставит? Причем работать ребята должны не только у нас под боком, а отдалившись от места нашего временного лагеря километров на пятьдесят. Мы простояли тут двое суток, за это время технари перебрали танки, используя забранные с собой запчасти: те, считай, уже на честном слове ехали, того и гляди встанут, а это как-никак наша главная ударная сила. Бойцы тоже немного отдохнули, набрались сил и привели себя в порядок, заодно подогнав под себя новую форму.
У противника тоже было оживление. Эфир весь был заполнен многочисленными переговорами, а также значительно активизировались и немецкие патрули. Все дороги были забиты, но на них постоянно двигались немецкие поисковые группы. Тут было совершенно ясно, что это они нас ищут. Да кто бы сомневался; после того, что мы им устроили, они будут носиться как наскипидаренные. Но мы пока сидели тихо и не отсвечивали, дожидаясь результатов разведки.
