Забираюсь на борт небольшой лодки и усаживаюсь рядом с адвокатом. Он перебирает скопившиеся за одиннадцать дней в портфеле бумаги, обозначая более важные красным стикером.
— Адвокат Лили, — Майкл прерывает молчание, — прислал очень интересную корреспонденцию, Джонатан.
На мои колени приземляется желтый конверт. Вынимаю его содержимое, рассматривая очередные документы по разводу.
— Твоя жена выдвигает новые требования: хочет оспорить положенную ей сумму.
— Переведи ей деньги. Все, — спокойно, словно удав в спячке, кидаю конверт обратно.
— Джонатан, этим ты признаешь вину. Ты уверен в своих действиях?
Перевожу испепеляющий взгляд на друга детства.
— Майкл, скажи честно, ты купил диплом юриста?
Спокойно смотрю, как отдаляется причал, а за кормой бурлит вода.
— Ты в своем уме? — он пытается подобрать слова, чтобы не нарушить корпоративную этику. Все-таки, Майк работает на меня.
— Я давно не в своем уме. Именно с тех пор, как начал доверять всем вам. Переведи ей деньги и покончи с этим. Мне надоело каждый раз возвращаться к этому вопросу.
— А ребенок? — осуждающе смотрит на меня через дужку очков, которые скрывают несколько бессонных ночей.
— Если он мой, получит фамилию и трастовый фонд. Предупреди Лили, что это последняя сумма, на которую я согласен. Через год она получит именно это количество денег. Только пусть оставит меня в покое, — от усталости закрываю глаза, пытаясь погрузиться в свои мысли, но их снова прерывают.
— Я рад, что ты готов перевернуть эту страницу в своей жизни. Ты кого-то встретил? — любопытным тоном спрашивает Майкл, а я усмехаюсь на это.
— Если скажешь, что это тебе нужно знать для моей защиты, полетишь в Штаты эконом классом.
Завтра ночью мы уже вернемся в Нью-Йорк. Первым делом намереваюсь навестить мисс Шварц. Все же эту главу я только начал.
Глава 24.1
«Порой, за счастье нужно бороться даже с самим собой»
©Джейн Остин
ДЖОНАТАН
Уставший от перелета, поднимаюсь в пустые апартаменты, где меня встречает успокаивающее одиночество. Долго не задерживаюсь у лифта. Прохожу к бару и тянусь к бутылке с золотистой жидкостью. Стоило переступить «порог» Манхэттена и мое настроение, находившееся во время пребывания в Венеции на отметке «удовлетворительно», рухнуло вниз также, как и фондовые биржи на прошлой неделе.
Не включаю свет, на ощупь откупориваю бутылку виски и делаю пару глотков терпкого ароматного напитка. Замираю на месте от неожиданности, удерживая стеклянное горлышко возле губ, когда ощущаю прикосновение к моему плечу. Я за малым не получил сердечный приступ. Чувствую, как сердце сделало несколько кульбитов, и упало куда-то в пятки. Но стоит мне уловить запах парфюма, летающего в воздухе, сразу узнаю незваного гостя.
— У тебя есть минута, чтобы убраться отсюда, — говорю в тишину и с трудом успокаиваю все еще барабанящее сердце.
Ставлю бутылку, которая звонко ударяется о зеркальную поверхность столешницы.
— Ну, ты же не выкинешь нас силой? — промурлыкала за моей спиной Лили.
Она заходит за барную стойку, включает подсветку бара, которая осветила пространство между нами.
— Джонатан, ты хотел, чтобы я ждала тебя. Вот, я дома. Мы дома, — демонстративно поглаживает слегка округлившийся живот через тонкий черный халат.
— Какого черта ты творишь? И кто тебя впустил? — в недоумении осматриваю жену в домашней одежде и расстегиваю пиджак, сковавший меня, будто в тиски.
— Я имею полное право тут находиться. Мы еще женаты. Джон, я пришла не выяснять отношения. Мы можем просто поговорить? — поникшим голосом спрашивает Лили.
Делаю тяжелый вздох от нехватки кислорода. Снимаю галстук и выкидываю его в неосвещенную часть комнаты. Взглядом останавливаюсь на тонкой шее Лили, в которую хочется вцепиться и душить, словно змею, что приползла снова просить пригреть ее на груди. Она смотрит своими голубыми глазами, но ее старания не пробуждают былых чувств. Лишь сознание напоминает, что в этой женщине может быть мой ребенок, который на данный момент зависим от нее.
— Говори, внимательно слушаю, — с сарказмом говорю я.
Сажусь на стул и подпираю голову ладонью, готовясь слушать очередные небылицы.
— Джон, — ставит передо мной на столешницу стакан и наливает в него крепкий напиток, — я долго думала над этой ситуацией, которая сложилась между нами и пришла к выводу: в большей степени виновата я.
— Лили, тебе выплатят всю сумму, Майкл уже распорядился.
Могу предвидеть, что ей нужно и хочу избавить себя от очередной лжи. К тому же театральное представление нужно оплатить.
— Дело не в деньгах, — безразлично отвечает она, а я задерживаю виски во рту, приподнимая брови от удивления.
— Джонатан, я действительно хочу нормальную семью вместе с тобой и нашим ребенком. Да, я уверена, что он твой, — убедительно отвечает на немой вопрос, стоит моим глазам округлиться. — Знаю, что не заслуживаю твоего прощения. Но знай, мне стыдно и очень больно. Именно на мне лежит вина, что наши отношения разрушены. Все же прошу тебя попытаться дать нашей семье шанс. Прости меня, пожалуйста, — сквозь зубы цедит последние слова, которые даются ей особо тяжело под моим испепеляющим взглядом.
Лили подняла белый флаг, но она выглядит более опустошенно, чем я, когда увидел ее с любовником. Слова жены больше пугают, нежели внушает доверие.
— И как ты себе это представляешь? — хмыкаю в ответ, улыбаясь уголками губ. — Дадим повторные клятвы и съедемся, как ни в чем не бывало? Хотя, смотря на твой внешний вид, клятвы мы пропустим, — едко озвучиваю происходящее.
— Зачем ты так? Ты же прекрасно знаешь, что я люблю тебя.
В ответ хочется аплодировать стоя за усовершенствованные навыки актерского мастерства.
— Мне умолять тебя на коленях, Джон? Или пойти с раскаянием по каким-нибудь шоу и попросить прощения прилюдно? Что нужно сделать, чтобы ты услышал меня?
По щекам Лили скатываются слезы одна за другой, вызывая во мне раздражение. Успокаиваю себя еще несколькими глотками алкоголя.
— Какое условие тебе поставил сенатор? — поднимаю двумя пальцами ее подбородок, встречаясь с потускневшим взглядом. — Говори. Уверен, что без его участия тут не обошлось. Ну же, Лили, не молчи!
Как же я хочу покончить с интригами свекра, от которых я устал за последние полгода.
— Он сказал, что отберет все, включая ребенка, если я не верну тебя, — складывает ладони на животе, нежно поглаживая. — И обвинял в срыве кампании из-за возможного прекращения спонсирования твоей семьей. Джон, помоги мне, — запускает ладони в белокурые пряди, опираясь локтями о столешницу, — я не знаю, что мне делать. И идти мне больше некуда.
