Мотель на выезде из города стал временным пристанищем. Я прячусь ото всех и мне это удается. Но не могу спрятаться от самой себя и того, что произошло. Алекс не ответил на сообщение с просьбой увидеться с дочерью, и забрать самые необходимые вещи. Назад дороги нет. Она не нужна мне. Все кончено. Это первое решение за много лет, которое я приняла уверенно и бесповоротно. Я долго к этому шла.
Сейчас нужно начать с формальностей: найти адвоката и подать бумаги на развод. Я знаю, что наш развод не будет легким. Знаю, что будет кровавая бойня за дочь. Весь этот процесс осложнит то, что Алекс тесно связан с правосудием, и я уверена, что он воспользуется своими связями.
Эти дни прошли в одиночестве. Единственный человек, который был в курсе моего места нахождения — Наташа. Она привезла мне необходимые вещи и средства гигиены, за что я ей очень благодарна. Она не задавала вопросов, а этого и не требовалось. Мои красные глаза и распухший нос говорили без слов. Мне нужно пережить каждое воспоминание из прошлой жизни, чтобы непоколебимо усвоить всю верность поступка.
А, может быть, это неверное решение? Что, если я ошибалась насчет Алекса? Что, если я сама виновата в своем несчастье рядом с ним?
А я виновата. Виновата наравне с Алексом. Мы не смогли, не сумели быть частями одной жизни. Совершили уйму ошибок и вылили тонны безразличия на свои чувства и друг друга. Сейчас, я могу точно сказать, что никогда его не любила. Это звучит до боли ужасно, но это правда. Он оказался не тем человеком, которого я всегда представляла рядом с собой. Возможно, по началу он им казался, однако за последние несколько лет, я усомнилась в каждом слове Алекса.
Я осталась одна со своими проблемами и разбитым сердцем. Да, оно все еще мучительно кровоточит, и где-то отдаленными отголосками надеется снова увидеть Джонатана. Это безумие, что даже сейчас я не перестаю о нем думать. Мне ничего не известно о его жизни после моего отъезда, поэтому сейчас у меня огромное пространство для фантазий. Я принципиально не находила статьи о Джонатане в Интернете и старалась избегать все Нью-Йоркские сайты, на которые была подписана. Пусть жизнь Джонатана Вуда останется только в моем сердце и «больной» голове.
— Где ты сейчас, Джонатан? — мечтательно спросила я у пустоты, глядя в потрескавшийся потолок.
Несколько недель назад, когда мы были вместе, я не могла решиться на то, чтобы уйти от мужа. Винила себя и просто боялась. Сейчас же, я сделала выбор в первую очередь для себя. Пусть я никогда не увижу Джонатана, никогда не почувствую его теплые ладони на своем теле, не растворюсь в нежных поцелуях, но я буду честна с собой. Впервые в жизни я чувствую, что поступаю правильно. Это так иронично. Находиться в объятиях Джонатана и сомневаться в дальнейшем выборе. Тогда было все очевидно, мне нужно было немного рискнуть, немного стать смелее…
***
Я проснулась от того, что соседи выше громко выясняли отношения, как и передвигались по комнате. В номере темно, а за окном уже включились фонари. Снова идет снег, а на душе стало еще морознее. Это как протрезветь после дикой университетской вечеринки, на которую я когда-то попала, и осознать весь масштаб катастрофы.
По гневным сообщениям от мамы и сотне пропущенных от нее звонков, могу предположить, что Алекс преподнес свою правду. И я больше, чем уверена, что мама встанет на его защиту. К этому я тоже готова.
Закидываю телефон в сумочку, надеваю джинсы и теплый пуловер, а сверху накидываю пальто. Нужно убраться из этого места и найти отель приличнее.
ДЖОНАТАН
Возможно, это мой самый идиотский поступок за всю жизнь.
Возможно ли здраво мыслить, если болен любовью?
А я болен. Болен настолько, что приехал искать Эмилию на другой материк в совершенно незнакомую страну в крохотный городок на карте. В моей руке зажат лист с адресом их с Алексом дома, на порог которого я хотел сначала попасть. Посмотрев со стороны на небольшой, но ухоженный, домик сотню раз пожалел, что приехал. Мне стало не по себе, что я могу разрушить их жизнь. Наверное, мне следовало об этом подумать еще на конференции, но тогда я не смог устоять перед вспыхнувшими эмоциями.
Я люблю Эмилию и хочу, чтобы она была счастлива даже, если рядом с ней буду не я.
Несколько часов я наблюдаю за домом, не обращая внимание на мороз, от которого уже не чувствую пальцы на ногах. Я просто стою, опершись плечом о ствол дерева, и ничего не делаю.
Еще несколько часов назад в моей голове был четко выстроен план, по которому я должен уже везти Эмилию в аэропорт. Но что-то во мне изменилось, что-то щелкнуло. Я понял, что поступаю неправильно, появившись снова в их семейной жизни.
Холодный воздух хорошенько меня отрезвил, заставил взглянул с другой стороны на свою жизнь. Я часто заставлял делать людей то, что нужно мне. Часто не обращал внимание на чувства окружающих. Даже в тот день, когда Эмилия пришла ко мне в апартаменты, я думал о себе. Думал о том, чтобы было меньше сложностей для меня.
Я обещал, но не сдержал ни одно из обещаний. Я говорил о любви, но мои слова оказались пустым звуком. Я не достоин находится рядом с Эмилией.
Моя жизнь была расписана на годы вперед от университета до конференции, на которой я встретил Эмилию. Я всегда старался придерживаться жизненного плана, а он полетел к чертям в тот момент, когда я увидел невысокую девушку с печальными карими глазами. В тот день каждый из участников волновался, но не она. Первое впечатление было, что для нее все происходящее безразлично. Ее взгляд тронул меня. Спокойный и размеренный тон забрал все мое внимание. Мне кажется, я уже тогда был готов рискнуть всем. Но, видимо, этого было недостаточно для нас.
На улице смеркается, и я взглянул еще раз на светлый фасад дома, в котором на первом этаже зажегся свет. Меня съедают чувства внутри от представления идеальной семейной картинки за обеденным столом.
Могла ли эта жизнь быть моей?
Нет, не могла. Я не достоин больше вмешиваться в жизнь Эмилии. Я все испортил. Видимо, семейное счастье для Джонатана Вуда стало проклятием. С этими мыслями я поднял воротник пальто, развернулся на пятках, и зашагал прочь по заснеженной обочине дороги. В груди горит от понимания, что я упустил возможность быть счастливым.
Ноги сами несут меня по малолюдным, незнакомым улицам. Несколько раз я думаю вернуться, но останавливаю себя. Больше всего я боюсь того, что Эмилия не хочет меня видеть. Боюсь увидеть в ее глазах цвета темного кофе безразличие и разочарование. Все закончилось в тот чертов день в апартаментах, и я больше не в силах что-либо изменить.
Мне нужно вернуться в Нью-Йорк, отменить восстановление Совета, взять все управление в свои руки. И, может быть, через пару лет, скорее всего десятков, мне станет легче. Мои мысли не будут постоянно о ней, а больное от любви воображение перестанет рисовать образ Эмилии.
Работа станет моей жизнью, и я больше никогда никого не впущу в свое сердце. Прежний Джонатан Вуд погибнет для всех.
