— Венц Везов, фейерверкер. — На обороте горжета красивым готическим стилем написано имя и звание. Брида прочитав, обращает взгляд на меня. — Сын Цвейга. Pobre chico…
[46]
Сплошная чертова трагедия этот игровой мир, эти Изгнанники. Кто придумал такие ужасы бедным страдальцам?
— «Место упокоения сына вице-фельдфебеля Везова найдено! Сообщите отцу о гибели сына»
Трофеи из кучи костей я уже собирать не хотел. Ушел обратно к краю островка, и сел на сырую землю вглядываясь в глубину смурных болот. Будь я сейчас пред монитором вышел бы, наверное, из игры с одной мыслью: «Да почему для этих Изгнанников всё так плохо-то?!» Потом настрочил пост на форуме разработчиков с кучей вопросов и возмущения. Пообщался с друзьями, кто со мной играет в эту «Эпоху» и решил либо нового персонажа в других условиях заводить, или вовсе не играть. Добавить надо к этому БЫ, ибо нет такого выбора у меня. Рефлексировать надо потихоньку завязывать, уже ведь решал — бороться от и до. С такими вещами не раз столкнусь, если уже за прошедшие несколько дней накал страстей только усугублялся. Всё чаще моральный аспект проблемы тяготит, мясо и кровища дело… не столь влияющее. Я ребенок поколения компьютеров и игры меня выдрессировали неплохо. Да только от моральной части все же давление велико, грань нереальности размылась, или вовсе отсутствует, лишь усилием мыслей понимаю — предо мной не живые разумные существа, а программа. НО как это тяжело.
— Тяжело по-первости на такое смотреть, осознавать, si. — Брида опустила на землю два больших свертка и села рядом. — Все очень сильно переменилось в наших жизнях за очень короткий срок. Несколько месяцев назад я жила в большом колониальном городе в своем доме, хорошая работа приносила достаток, рядом был муж, мы планировали детей. А потом я в одном платье и с чужим ребёнком за руку бегу в болота прочь от стреляющих в спину соседей и солдат моей армии. И с каждым днём было всё хуже и труднее, что есть и пить, где спать, как жить? Таким меня уже не испугать. — Кивает назад, на останки погибших. — Рогатый Бог больше не отвечает на мольбы, не дарует свою силу и удачу, а вот те, кто рядом — отвечает, и не на мольбы, а на просьбы. И я отзываюсь. Кровь орхас кипит в моих венах. Я воин по праву рождения. Меньше жалеть себя, больше трудиться, сражаться. Только вместе мы выживем, отстоим свое право быть, amigo! — Улыбка искренняя, взгляд добрый. Она, правда, верит в то, что говорит. Это вдохновляет.
— Спасибо. Я чувствовал… все еще чувствую себя потерянным, мне все незнакомо, и все очень тяжко здесь, у вас. Но надо бороться. — Рывком встаю на ноги. Отринуть терзания, пора двигаться вперёд! — Похороним останки погибших? Не дело это так их оставлять…
— Orale!
[47] — Орчиха звучит довольной.
Копали общую могилу, по сути, не очень глубоко рытвину, грунт сырой, на полутора штыках лопатки вода просачиваться начала. Самыми чистыми и сухими обрывками ткани стали перекладывать кости и черепа полутора десятков погибших — клыкастые, или рогатые, или почти звериные, всех размеров и мастей. Беда объединила Изгнанников, но не научила жить без божественной поддержки. Ничего, научимся! Все вместе научимся. Или всех так же прикопают на болотах.
Закидали останки землей да пластами дерна да воткнули найденную под кучей останков ржавую саблю с надломанным лезвием, примотали десяток разноцветных обрывков ткани на эфес и получили такой простой могильный знак. Сняв каску с головы, постоял с минуту, мысленно говоря спасибо тем, кто погиб, волков они проредили, нам шанс дали, а так не стало бы нас, как пить дать не стало. Достал из кармана пистолет, зарядил в ствол один патрон и дал поминальный салют, заслужив удивлённый взгляд спутницы:
— Воинская традиция моей Родины, отдавать почести погибшим в бою салютом.
Глава 9. Нехорошее предчувствие.
В лагерь возвращался в смешанных чувствах — погибших хоронили, но отомстили за их смерть. Странные ощущения.
Шли всё же не без отдельных казусов. Чутка заплутали, сказывалась усталость. Зато Бриде удалось подстрелить пару тетеревов, да крупных таких. В остальном без особых приключений и событий.
Близ лагеря нас встретил секрет остроухих альвов, один из которых выглядел совершенно иначе, чем его коллега в красном мундире — пред нами стоял классический матрос в брюках-клёш, голубой гюйс на шее, рабочий бушлат перехваченный на животе кожаным ремнём с подсумком для патронов, и залихватски заломленная бескозырка с золотыми буквами «AGS Mallorn». Откуда здесь мореман взялся-то? Хотя, неразбериха ведь лютая была ежели припоминать суть Изгнания, вот и прибился. Ах да, упоминали же некого коммандера, звание флотское, экипаж свой вывел, молодец. Долго держать на посту нас не стали, признали Бриду, про меня тоже слышали, пропустили.
— Держи, — ни с того ни с сего орчиха протянула мне одну из собранных ею в логове волков сумок, — держи, не смотри так. Мертвым это всё уже ни к чему. Там щиток Венца, передай отцу, и про волков расскажи. С остальным как поступать, решай сам, это твоё по праву. Adios! Увидимся завтра. — Не давая даже единого шанса ответить, собеседница рванула вправо, в сторону от фильтрационного лагеря. Вот как это понять-то?! Зачем? Почему она так? Мне теперь идти вице-фельдфебелю про гибель сына рассказывать? Ну, удружила…
— А-а-а! Была, не была… — Махнув рукой, решительным шагом направился к видневшимся впереди палаткам. Управились мы с орчихой не так что бы быстро, но время было уже где-то в районе трёх часов дня, солнце светило, сквозь кроны деревьев высвечивая редких обитателей лагеря. К казарменным землянкам шел с тяжелым сердцем, Везов пусть трижды программа, но ему прописали сына, и думаю, эмоции могут быть соответствующими. У входа меня притормозил удивлённого вида ланс-капрал-альв 15 уровня:
— Я видел вас вчера, soldier, но сейчас вам сюда нельзя.
— Товарищ ланс-капрал, могу я увидеть вице-фельдфебеля Везова? У меня важно послание для него. — На вполне уважительное обращение я готов был отвечать не меньшим.
— Сожалею, но он сейчас отдыхает. — При этом видно его размышления. «Важное послание» не шутка, тем более от только вчера прибывшего новичка коего даже в казарму запустили. — Но вижу, что это важно, сейчас я его позову. Фадерик, подмени меня. — Из-под полога землянки выскочил второй альв без звания, 11 уровня, на ходу накинув пробковый белый шлем, он молча встал по стойке «смирно» прижав винтовку к бедру даже не замечая моего присутствия.
Когда ланс-капрал ушел я вскрыл сумку в поисках горжета, инвентарём она не являлась, так что искать пришлось физически. Переплетение десятков иконок вызвало раздражение, пришлось выцеплять предмет на ощупь. А с прочей мешаниной потом разберусь. Интересно, что мне там Брида насобирала?..
— Soldat… Эм-м-м, красноармеец Иван? У вас что-то срочное раз меня разбудили? — Помятый и растрёпанный Цвейг в белой нательной рубахе и таких же брюках стоял босиком глядя на меня. Удивлённо и растерянно. Взгляд скользнул на удерживаемый в руках горжет, и глаза стали стремительно терять живой блеск. — Mein Sohn…
[48] - Ему не потребовалось говорить откуда и почему у меня сей предмет. И уж тем более кому он принадлежал. Он всё прекрасно понял без слов. Передавая расцарапанную когтями вещь его сына, я всё же заговорил:
