Вся эта деятельность, направленная на жизнеобеспечение, происходит в пределах тонкой голубой линии. Хотя это место, где присутствует воздух, которым мы дышим, где меняется погода, которая на нас влияет, этот слой по сути – всего лишь контейнер, в котором мы живем и благодаря которому мы вообще можем существовать.
* * *
Одно из самых ярких воспоминаний об астронавтике у меня связано, скорее, с дорогой в космос, чем с полетами в нем – это запуск. В течение десяти дней перед запуском весь экипаж находится в карантине в относительно изолированном здании под названием «Помещение для экипажей астронавтов» в Космическом центре имени Кеннеди (KSC) во Флориде. Основная задача карантина – ограничить число людей, с которыми мы контактируем, чтобы снизить риск заражения инфекционными заболеваниями; если один или несколько членов экипажа заболеют до или после запуска, это может поставить под угрозу всю миссию. Даже обыкновенная простуда может негативно повлиять на выполнение программы полета, так как иммунная система ослабевает в условиях микрогравитации. Проблема заложенности ушей вследствие простуды может усугубиться застоем в носовых пазухах, возникающим в космосе, когда жидкости организма из-за невесомости устремляются вверх, и застойные явления в пазухах особенно болезненны при изменениях давления, необходимых для выхода в открытый космос.
В карантине единственными, кто регулярно контактируют с нами, остаются команда медиков, некоторые старшие должностные лица NASA и персонал помещения для экипажей; наше общение с семьями ограничено. За всеми, с кем мы контактируем, ведется медицинское наблюдение. Однако неприятнее всего для меня оказалось правило, что астронавтам разрешается видеться со своими детьми, которые не моложе 14 лет. (По-видимому, начиная с этого возраста люди переносят меньше микробов.) Мой сын накануне обеих моих командировок был слишком мал, чтобы его пустили ко мне: перед первым стартом ему было 7 лет, а перед вторым – 9. Мне до сих пор не слишком нравится это правило.
Предполагается, что мы будем проводить большую часть карантина в помещениях для экипажей. Так оно и выходит, мы готовим и изучаем списки последних дел перед запуском, помогаем с логистикой в связи с прибытием на запуск наших семей и гостей, а также стараемся немного расслабиться, просматривая фильмы или занимаясь спортом. Мы также пользуемся возможностью выбираться на свежий воздух для ежедневной пробежки или совместного катания на велосипедах. Мы знаем, что во время космического полета доступа к свежему воздуху у нас не будет, поэтому время, которое можно провести на улице, поистине бесценно. Во время одной из таких велопрогулок я была приятно удивлена, когда одна из моих лучших подруг Дженни Лайонс проехала мимо меня на машине по дороге на работу. (мы с Дженни вместе начинали работать NASA в KSC целых 20 лет назад.) Мы соблюдали правила: я стояла на обочине дороги со своим велосипедом, а она припарковала машину на другой стороне. Мы поболтали на расстоянии и виртуально обнялись. (Это подготовило меня к «социальному дистанцированию», которое стало частью нашей жизни в 2020 году во время пандемии COVID-19.)
В последние несколько дней перед запуском у команд NASA есть традиция устраивать «барбекю в доме на пляже» (оказывается, на пляже KSC есть для этого отдельный дом), куда каждый член экипажа приглашает самых близких членов семьи и четырех человек по своему выбору. Нам также разрешают 2–3 раза поужинать с супругами в помещениях для экипажей или посетить дом на пляже, а за день до запуска наши супруги отправляются на экскурсию к стартовой площадке, где им можно будет «помахать нам на прощанье через ров».
Перед обоими полетами я считала настоящим благословением любую возможность провести немного времени с мужем и семьей. Однако я посмеиваюсь, вспоминая эти времена, потому что уверена, что у мужа были совсем иные планы на это время, весьма отличные от того, что было на самом деле. Реальность такова, что во время всех этих запланированных встреч присутствует невысказанная мысль: «Все мы знаем, что это, возможно, наша последняя встреча, если вдруг что-то пойдет не так во время запуска или пребывания в космосе, но мы просто не хотим об этом говорить».
Традиция «помахать на прощанье через ров» также хорошо запомнилась мне. Этот ритуал возник еще во времена «Аполлона», когда по периметру стартовой площадки, где теперь идет дорога, был ров. За день до старта астронавты традиционно махали своим семьям и близким друзьям, которые собирались у дальней стороны рва. Такой способ прощания был для меня единственной возможностью увидеть сына. Должна признаться, оба раза я нарушала правила: перебегала дорогу, смотрела сыну в глаза и быстро хватала его за руку. Оба раза он очень нежно смотрел на меня, а я тайком передавала ему маленькую морскую раковину с буквами «млР» (что означало «мама любит Романа») внутри.
Пребывание в карантине также помогло всему экипажу лучше подготовиться в последние дни перед запуском, когда мы жили в комфортной, спокойной обстановке, с отличным питанием, с доступом к спортивному инвентарю и личным тренером; к тому же, освещение там было специально продумало, чтобы синхронизировать наши суточные биоритмы перед запуском и полетом. Мой первый запуск был первоначально запланирован на 4:00 утра, но его несколько раз переносили, так что в итоге мы стартовали за минуту до полуночи; второй запуск состоялся в 16:53. Жизнь астронавтов совершенно не вписывается в нормальный график рабочего дня с 9:00 до 17:00.
Мы всегда прибываем на стартовую площадку за несколько часов до запланированного запуска. Перед вторым полетом во время одной из остановок по дороге на площадку я высунула голову из двери и помахала в ответ людям, желавшим нам удачи по пути. Я видела столько знакомых лиц, включая тех, с кем работала в Космическом центре имени Кеннеди в течение 10 лет, помогая готовить других астронавтов перед их отправкой в космос. А в тот день они махали мне и переживали за меня. Это одно из самых дорогих воспоминаний.
Когда мы, наконец, прибыли на стартовую площадку и вышли из фургона, все с благоговением посмотрели в небо и подумали, что нам придется испытать, вместе отрываясь от Земли и устремляясь в космос; мы также посмотрели на космический корабль, который возвышался перед нами метров на шестьдесят. Он казался живым, из него то и дело вырывался пар от прогрева активных систем, пока их готовили к обратному отсчету перед запуском. Все вместе мы поднялись на лифте на высоту 58 м к люку космического шаттла. Прежде чем забраться в люк, мы по очереди в последний раз посетили специально оборудованный там туалет (еще одна традиция перед запуском).
Как вы можете себе представить, не слишком-то просто двигаться в оранжевом скафандре в тесном туалете, но я была рада возможности облегчиться, прежде чем пристегнуться. Нам также дали минуту на последний быстрый телефонный звонок семье, а затем мы прошли по огражденной металлическими перилами решетке к люку космического корабля. Потом мы прошли в так называемую белую комнату и встретились с «командой закрытия». Они помогли нам облачиться в оставшиеся части скафандров и хлопнули каждого из нас по спине, желая удачи. Поскольку за нами уже следили камеры, мы могли передавать семьям только безмолвные послания. Мы с сыном специально для этого придумали секретную серию жестов. Наконец, один за другим мы забрались внутрь, и нам помогли занять места. Лежа на спине, мы были плотно пристегнуты.
