Тот осторожно взял аппарат за края, словно боялся прикоснуться к мертвецу. Пока он подносил экран ближе к глазам, Паула внимательно следила за его губами.
По опыту она знала, что хуже всего человек контролирует рот. Если есть что скрывать, можно сохранять невозмутимое выражение лица, но, увы, не в области вокруг губ, где часто заметны признаки напряжения.
Юхана долго всматривался в изображение – так долго и сосредоточенно, будто хотел в чём-то удостовериться.
– Кажется, впервые вижу, – наконец сказал он, по-прежнему глядя на фото.
Лаури Аро в нетерпении выхватил телефон из рук Юханы. Лицо его выражало не просто любопытство, а даже некоторое возбуждение. Паула думала, что, будучи корпоративным юристом, он, как и все обычные люди, видел убийства в основном в телесериалах.
– Нет, это лицо мне ни о чём не говорит, – произнёс он, повернул аппарат и, вытянув руку, отдалил его от лица.
«Пресбиопия», – подумала Паула. Она взяла телефон у Лаури и повернула экран к Элине, которая даже не пошевелилась, чтобы взять аппарат в руки.
Не успела Паула поднести смартфон достаточно близко, чтобы можно было разглядеть лицо, как Элина не выдержала:
– Но это же…
Не договорив, она так и осталась сидеть с открытым ртом. Элла придвинулась, чтобы взглянуть на фото вместе с матерью. Паула молча держала телефон, не поднося его ближе и дожидаясь окончания фразы.
– …Женщина, – закончила за неё Элла.
– Знаешь её?
Элла рассмотрела фото поближе и покачала головой.
– Я не видела её раньше, – наконец произнесла Элина.
Паула была уверена, что Элина Лехмусоя не лжёт. Но что-то на фотографии поразило её. Что же?
Элина уже взяла себя в руки и больше не казалась ошарашенной.
Оставалась Май Ринне – когда Паула поднесла телефон, она плотно сжала свои ярко-красные губы.
– Я её не знаю, – сказала Май. – Вы ведь не воображаете, что кто-то из нас или из фонда замешан в этом? – добавила она.
– Мы ничего не воображаем, – нарочито холодно ответила Паула.
– Название «Лехмус» в сообщениях полиции упоминаться не должно. Это навредит работе фонда, – решительно продолжила Май.
– Май права, – поспешил вставить Лаури Аро. – Тем более, если на то пошло, контейнер стоит не на территории резиденции, а за воротами.
– Если на то пошло, полиция сообщает то, что считает нужным. Или то, что считаю нужным я, – тон Паулы оставался ледяным, несмотря на её вспотевший лоб.
Лаури кашлянул и скрестил руки на груди, Май приподняла тщательно выщипанные брови.
– Мне жаль, если вас это расстраивает, но нам важно установить личность жертвы, – примирительно сказал Ренко.
Это выглядело нелепо: и Лехмусоя, и Аро, и Ринне словно забыли об убитой и думали совсем о другом – о проблемах и репутационном ущербе из-за контейнера с трупом.
– Прошу подождать здесь, скоро я пришлю того, кто проводит вас к машинам. Нужно ли вам забрать что-то из дома? – спросила Паула максимально нейтральным тоном.
Юхана взглянул на Элину, та покачала головой.
– Если забыли что-то важное, можете позвонить мне позже.
– Позже? – удивилась Элина. – Когда мы сможем сюда вернуться?
– Пока трудно сказать. Думаю, не раньше, чем через неделю. Всё-таки речь об убийстве, нам предстоит обследовать большую территорию.
Если это и возмутило кого-то из Лехмусоя, то им удалось скрыть эмоции. Но за столом повисла тишина, которая никак не сочеталась с солнечным предпраздничным вечером. На прощание Паулы никто не отреагировал.
– Всем хорошего дня, – сказал Ренко, выходя вслед за Паулой.
– Всем хорошего дня, – негромко повторила Паула, когда они уже поднялись по склону к зданию.
– Что?
Паула усмехнулась про себя, вспомнив, что Ренко молчал, пока она общалась с людьми. Стало быть, при желании он всё-таки умеет держать рот на замке.
– Думаешь, кто-то узнал её? – спросила Паула.
– На первый взгляд нет. Но я собираюсь посмотреть на их реакцию ещё раз.
– В смысле?
– Я снял на видео, как ты показывала им фотографию. Да, без разрешения, но это ведь особый случай. Как-то во время обучения нам сказали, что снимать видео – всё равно что вести записи. Правда, здесь не общественное место, но… я стоял довольно далеко и вообще не уверен, удастся ли рассмотреть лица.
– Ренко! – Паула остановилась.
Ренко повернулся и с опаской глянул на напарницу поверх очков, словно нашкодивший школьник на директора.
– Это чертовски здорово, – сказала она. – Кстати, ты обратил внимание на серёжки Элины?
– Хмм… Такие гвоздики? Помню, они были маленькие. А что?
– На них крест Святого Ханнеса.
– И что?
– Пока не знаю. Может, и ничего.
8
Фото и отпечатки пальцев женщины из контейнера были тут же разосланы в разные ведомства, но Паула особо не надеялась, что личность удастся установить до конца праздников. И это её удручало.
Хартикайнен и Медведь подключатся к расследованию только завтра. Паула смотрела на Ренко. Сидя в углу кабинета, он просматривал на быстрой перемотке запись с уличной камеры в резиденции – задом наперёд начиная с десяти часов утра.
Камер на территории было две: одна направлена на главный подъезд, другая – на чёрный ход. Вряд ли преступник попал в их поле зрения, разве что ему пришло в голову вломиться в дом прямо через дверь. Запись с главного входа Ренко уже просмотрел – и безрезультатно. На воротах же камеры не было вовсе.
Просматривая видео, Ренко успел ответить на два звонка, содержание которых сводилось к вопросу: когда ждать домой? Паула вспомнила о временах, когда ей самой приходилось отвечать на такие вопросы. Это было много лет назад.
Тосковала ли она? Сложно сказать. Но собиралась отпустить Ренко домой, лишь когда тот досмотрит запись.
Сама Паула изучала видео, снятое Ренко: Лехмусоя, Аро и Ринне по очереди рассказывали о том, чем занимались в течение прошлых суток.
Ренко начал с Эллы Лехмусоя, и её жизнерадостность совершенно не вязалась с общей картиной произошедшего: в тот момент девушка ещё не знала, почему ей задают вопросы. Элла отвечала, периодически посмеиваясь и поглядывая в сторону – очевидно, на мать, которой Ренко позволил остаться, несмотря на то, что дочь была совершеннолетней.
С раннего утра четверга и до двух они с Май Ринне работали в арендованной фондом галерее. После Элла встречалась в городе с подругами (хотите, дам номерок, хи-хи-хи), потом зашла в продуктовый и часам к шести вернулась домой. Вечером, когда жара спала, вышла прогуляться, а утром около восьми поехала на велосипеде к родителям.
