– Доброе утро, – улыбнулся Ренко. – Действительно доброе, тёплое. Уж простите, что мы вот так…
Паула оставила Ренко любезничать с Май в прихожей, а сама прошла в большую светлую гостиную. Это была квартира в историческом здании, расположенном в престижном районе.
– Кофе будете? – предложила Май.
– А что, можно…
– Спасибо, у нас мало времени, – перебила Паула Ренко. – Нам нужна информация о контейнере, привезённом в четверг вечером к воротам резиденции.
– Конечно, – Май выглядела растерянно.
Она была в халате, но явно проснулась давно – губы женщины были тщательно накрашены. Из-под халата выглядывали бретельки красного кружевного бюстгальтера.
– По моим данным, контейнер был частью художественного проекта, подробности о котором хотелось бы услышать от вас.
– Боже… – прошептала Май. – Это тот самый контейнер?
Она опустилась на стул у журнального столика и жестом предложила Пауле и Ренко расположиться на диване.
– Значит, вы знали об отверстии, через которое контейнер можно наполнить водой? – спросила Паула.
– Разумеется, знала. Я сама объясняла рабочим, как всё это должно выглядеть.
Откуда-то издалека раздался телефонный звонок, и Май встрепенулась.
– Простите, оставила телефон в спальне. Посмотрю, кто это.
Она вышла, а Ренко стал насвистывать мелодию вызова, которая вскоре прервалась. Паула поднялась с дивана и рассматривала картину, занимавшую почти всю стену над ним. Это был абстракционизм – жанр, в котором Паула совершенно ничего не понимала.
– Прекрасная палитра, – сказал Ренко, тоже взглянув на картину.
На холсте преобладали оттенки розового и коричневого. В правом нижнем углу стояла подпись: Μ. Ρ. По всей видимости, это было творение Май Ринне.
– Ничего срочного, – Май вернулась в гостиную.
Она успела переодеться в платье, которое было на ней накануне.
– Замечательное полотно! – заметил Ренко.
– Спасибо, – улыбнулась Май.
– Вы с Лаури Аро подъехали к резиденции чуть раньше, чем Лехмусоя, – напомнила Паула. – В тот момент вы не увидели отверстия?
– Нет. Мы вообще не подходили – остались ждать Юхану в машине, когда поняли, что внутрь не заехать.
– В такую погоду? Не жарко было в салоне?
– Ну в какой-то момент мы вышли и стали ждать снаружи. Но к контейнеру не приближались. Сразу подумали, что это какая-то ошибка.
– А почему вы не стали ждать в резиденции? Полагаю, ключи у вас есть.
– Конечно. Но остальные вот-вот должны были подъехать, и нам нужно было кое-что обсудить.
Паула продолжала рассматривать розово-коричневую картину. Она была написана в соответствии с правилом золотого сечения, в определённых областях слой краски был толще, и казалось, мазки там были нанесены с особым нажимом. Ренко восхитился цветами, но на Паулу их сочетание произвело мрачное, почти депрессивное впечатление.
– С Лаури Аро? О чём был разговор?
– Ничего особенного, о делах фонда.
– Получается, вы ждали Лехмусоя позади контейнера и не обходили его спереди?
– Именно так.
– Что было дальше, когда подъехали Лехмусоя?
– Юхана уже был на взводе – Лаури позвонил и рассказал ему о контейнере. Мужчины подошли к его дверям, а мы доставали из машин вещи, которые пришлось тащить к берегу на себе.
– И вы не рассмотрели контейнер, проходя мимо?
– Нет. Я правда его не разглядывала. Погодите, это отверстие… Вы хотите сказать, что жертва…
– Именно, женщину утопили.
– Боже! – снова вырвалось у Май.
– И эту деталь мы пока не хотели бы предавать огласке.
– Разумеется, ни в коем случае!
Май словно встряхнулась и вспомнила о своей должности.
– Для нас это тоже чудовищно. В смысле для фонда и для меня лично. В этом есть и моя вина.
– Наполнить контейнер водой – ваша идея?
– Нет, это задумка Кассинена, художника. Но ведь это я давала указания…
– Кто знал о существовании этого контейнера?
– Куча народу.
– Как минимум все, кто был вчера в резиденции?
– Да, и ещё многие в фонде и концерне. Проект анонсировали ещё весной, и я не знаю, какие подробности художник раскрывал по своим каналам.
– А вот это? – Паула протянула Май телефон с фото насоса и шланга. – Знакомо?
Май отстранилась и покачала головой.
– Этого я раньше не видела. Но знала, что Паавали просил подготовить насос и шланг.
– Кто был в курсе идеи с водой?
– Помимо меня – Кассинен, Ритва Каакко и кто-то из рабочих. И, разумеется, Элла, которая этим летом работает с нами. Видимо, я упоминала об идее и в разговорах с Лаури. Насчёт других ничего не знаю.
В прихожей зазвонил домофон. Май поспешила ответить, голос её звучал приглушённо, но Пауле удалось разобрать два слова: «Не сейчас». В ожидании Май она подошла к окну.
Оттуда она наблюдала, как Лаури Аро перешёл дорогу и направился к перекрёстку, где на парковке стоял его спорткар. Обернувшись, Паула увидела в дверях Май Ринне со смущённой улыбкой на лице. Очевидно, женщина не хотела, чтобы о её отношениях с Аро стало известно полиции, хотя ещё накануне они выглядели парой. Паулу это удивило: вроде взрослые свободные люди.
– Кофе? – снова предложила Май, не зная, что сказать, но тут же спохватилась. – Надо организовать для Кассинена новый контейнер.
15
Хартикайнен чувствовал себя как дома много где, но только не в морге. Даже сейчас, когда здесь хоть ненадолго можно было укрыться от жары.
Пожилой судмедэксперт бормотал что-то себе под нос, склонившись над покойной. Он поприветствовал Хартикайнена по форме, хотя они были знакомы как минимум лет двадцать. Хартикайнен знал, что спрашивать о каких-либо предположениях бесполезно.
Врач уже подтвердил предположение об утоплении. Лёгкие жертвы были полны солёной воды, признаки насильственной смерти отсутствовали. Сломанные ногти и другие травмы рук явно были связаны с попытками открыть дверь.
От образца ДНК и слепка зубов толку мало до тех пор, пока их не с чем сравнивать. Конечно, ДНК и отпечатки пальцев нужно будет проверить по всем возможным базам, но вряд ли женщина попадала в них ранее. Этого Хартикайнен эксперту не сказал – тот ответил бы, что догадка требует подтверждений, а их как раз не было.
Он стоял и смотрел, как врач накрывает обнажённое тело простынёй.
