С высоты птичьего полёта открывался вид на ярко-зелёный полуостров Порккала в лучах заходящего солнца. За ним синело море, которое у берегов пока оставалось спокойным, в то время как на востоке в тени надвигавшихся плотных облаков уже пенились волны.
Спускаясь всё ниже, чайка заметила летевший вдоль берега вертолёт, и изменила направление, чтобы не попасть в завихрения воздушных потоков.
Людей на борту вертолёта было четверо. Трое в тёмных очках, а глаза четвёртого – медика – защищала от солнца белая бейсболка.
Паула всматривалась в береговые скалы и низкие густые сосны. Когда она гуляла под этими соснами последний раз, небо было серым, а дождь из-за морского ветра моросил чуть ли не горизонтально.
Увидев чайку, она приспустила очки и, прищурившись, стала восхищённо наблюдать за птицей, которая парила в голубом небе над оконечностью полуострова.
Вертолёт устремился дальше от берега. Паула всё ещё видела чайку – та кружила у маяка Рённскар, ослепительно белого в солнечном свете. Затем птица спикировала к самой воде и скрылась за скалами.
Хартикайнен тронул Паулу за плечо и показал на море к западу от полуострова. Посмотрев в том направлении, она увидела яхту, скользившую по волнам в сторону порта. Сдвинув правый наушник, сквозь шум винта Паула пыталась разобрать, что кричит Хартикайнен.
– У тестя… кая же… лод…
Она кивнула Хартикайнену и подумала, скучает ли тот по тестю и его лодке или совместные морские прогулки были тяжкой повинностью.
Слева на горизонте в дымке виднелся эстонский берег. Пилот сообщил, что ему удалось связаться с судном. Паула уже знала, что обстановка штатная: после сообщения от полиции корабль осмотрели, но ничего подозрительного не обнаружили, равно как и посторонних.
Лететь оставалось минут десять, судно уже показалось вдалеке.
Паула отпила из бутылки. Она попыталась представить, как долго тянутся эти минуты для Джерри, запертого и страдающего от жажды. Сколько худенький подросток протянет на такой жаре без возможности выпить воды?
Телефон Джерри был по-прежнему включён, и его местоположение точно соответствовало движению корабля. Мальчику пытались дозвониться, писали в WhatsApp. Но сообщения оставались непрочитанными, и это тревожило Паулу. Раз у Джерри при себе заряженный телефон, почему он им не воспользуется?
Паула прикидывала, сколько часов мальчик уже провёл в контейнере. Если он не спал и был в сознании, его наверняка одолевала паника. Ведь он знал, что случилось с Раухой Калондо.
Хартикайнен нервничал – он постукивал себя пальцами по бёдрам. Судно практически остановилось. Вертолёт тоже снизил скорость и затем завис над палубой. На корме собрались люди, с любопытством наблюдавшие за посадкой. На верхней палубе был очерчен круг с большой буквой Η посередине, и вертолёт плавно опустился на него.
10
Тёмная туча медленно, но неуклонно надвигалась на Хельсинки, и город, лишь недавно купавшийся в лучах солнца, помрачнел. Казалось, кто-то разворачивает над ним свёрнутое в рулон покрывало.
В лобовое стекло влепилась жирная муха, оставив жёлтое пятно. Ренко заметил это, сидя в машине в ожидании Паавали Кассинена. Он включил дворники, и те с жутким скрипом размазали останки мухи по сухому стеклу. После этого на машину упали первые крупные капли дождя.
На звонки Кассинен не отвечал. Перед этим художник прислал сообщение, попросив Ренко приехать в галерею, где шла подготовка к выставке.
Кассинен утверждал, что его осенила идея, но о подробностях умолчал – что было для него весьма характерно.
Однако галерея выглядела так, как будто внутри никого не было. Перед входом высился контейнер.
Ренко проклинал себя за то, что не посмотрел прогноз погоды. Выйдя из машины, он добежал до входа в галерею. Дверь была заперта. Он ещё раз попытался набрать Кассинена, но на этот раз телефон оказался выключен. Художник мог сидеть в контейнере.
Ренко достал из бардачка фонарь и успел к контейнеру как раз в тот момент, когда редкие капли превратились в ливень. Тучи словно прорвало, и Ренко моментально промок до нитки. Он схватился за рычаг запора, а затем поднял и повернул его. Сквозь шум непогоды послышался скрежет петель. Дверь открылась. Контейнер превратился в гигантский барабан, по которому, как тысячи пальцев, стучали капли дождя.
Чтобы укрыться от непогоды, Ренко зашёл внутрь и включил фонарь. На краях створок были заметны резиновые уплотнители. На полу лежал матрас.
Луч света скользил по стенкам контейнера, наполненного лишь гулким, равномерным шумом дождя.
Направив фонарь на заднюю стенку, Ренко внимательнее присмотрелся к её нижней части. Что-то изменилось с тех пор, как он заходил сюда днём. Поводив лучом в разные стороны, он понял, что именно.
В углу появились рисунки и какая-то надпись.
Ренко приблизился и присел на корточки. Три маленькие обезьяньи головы, нарисованные чёрной тушью, походили на детское творчество. Ренко вспомнил старинный символ – одна обезьяна закрывает лапами глаза, другая – уши, а третья – рот.
Здесь же все обезьяны прикрывали глаза, а под головами животных было выведено единственное слово: ПОПАЛСЯ.
Медленно, стараясь не дышать, Ренко поднялся и прислушался. Но ничего, кроме бьющих в крышу капель дождя, слышно не было.
Это было похоже на укол булавкой. Или на прививку в детстве. Он уронил фонарь. Отказавшись повиноваться, тело онемело и обмякло. Ренко повалился на пол. Чья-то рука подобрала и погасила фонарь.
Его безвольное тело окутала темнота. Он почувствовал, как сперва правую, а затем и левую руку заводят за спину. Кто-то вытер выступившую у него на губах слюну, а затем затолкал в рот кусок материи и заклеил скотчем глаза.
Ренко стал четвёртой обезьяной – теперь он тоже ничего не видел.
Но неужели он был слеп и до этого?
На какое-то мгновение Ренко испугался, что задохнётся, но нос по-прежнему дышал свободно. В глазах зарябило, и он начал терять сознание.
Последнее, что он услышал сквозь шум дождя, – скрежет закрывающейся двери контейнера.
11
Капитан Хейнкель снова надел фуражку, которую до этого держал в руках, чтобы ветром от винта её не сдуло в море. Теперь он придерживал её левой рукой, протягивая правую Пауле.
Матрос открыл дверь. Хартикайнен чуть не скатился кубарем по крутой металлической лестнице, которая начиналась сразу за порогом, и громко выругался.
Спустившись, они дошли до лифта по узкому коридору. Перед лифтом стояли двое матросов и высокий гражданский в белой футболке. Не требовалось большой проницательности, чтобы понять, что он – водитель-дальнобойщик.
Паула показала жетон. Водитель даже не взглянул и что-то сказал по-польски. И без переводчика было ясно, что он ничего не знает. Матросов капитан отослал, остальные зашли в лифт, который, грохоча, поехал вниз.
